– Ты об Анютке ничего плохого даже думать не смей! А то всё скажу братке! Он тебя за дочку быстро на место поставит! Что ж такого, что девчонка любит танцевать! Куда у нас ещё можно пойти? Лишнего она себе не позволяет. Да и мне с ней веселее, разница-то между нами всего три годочка! А что ребят теперь в селе много, так это ж здорово! Хоть жениха среди них можно выбрать! Наши, деревенские, скучные! А среди целинников народ со всей страны, даже из Москвы можно при желании найти.

– Маруся, послушайся мать, брось свои выкрутасы! Вон Степан с тебя глаз не сводит! Марья Григорьевна да Марья Григорьевна, всё навеличивает! Семья хорошая, сам работящий, веру нашу блюдут. Ты за ним как за каменной стеной будешь!

– Да не люб он мне! И не говори ты боле об нём!

Между разговорами мать и дочь накрывали большой обеденный стол на летней кухне.

– Ты мне не сказывала, куда тятя ушёл.

– Так в поле. Комбайны новые в совхоз пришли, он и пошёл смотреть, как уборка идёт, а потом в контору зайдёт.

– Зачем он ходит везде? Ведь старый человек!

– Занятие себе ищет да людей смотрит. Дома он совсем сидеть не может. Да господь с ним. Сторожить он подрядился, всё какая-никакая копейка в дом. Тебе надо новое зимнее пальтишко сладить да так ещё кое-что. На наши скудные доходы что можно сделать? Спасибо, Савушка помогает! Тебя вот, как свою Анну, одевает да и нам денежками подсобляет. Кормилец он наш!

– Анютка сказывала, что после окончания школы в город поедет в институт поступать. А я тут хоть пропади!

– Да кто ж тебе, донюшка, мешает? Савелий тебя хоть завтрева на курсы продавцов отправит по направлению от рабкоопа.

– Вот ещё! Учиться! А потом что, работать идти?

– Да кто тебя гонит из родимого дома? Тебе спокойно, и нам с отцом веселей! Замуж выйдешь! Женихов ведь хоть отбавляй!

– Какие это женихи! Дураки одни!

Женщины замолчали. К накрытому столу подошёл пожилой, но очень подвижный мужчина. Несмотря на свой возраст, в нём чувствовалась сила, голубые глаза искрились усмешкой. Весь его облик говорил об энергичности и деловитости, от него веяло уверенностью.

– Ну что, встала, соня-засоня? – обратился он к дочери. – Смотри, так всю жизнь проспишь! Чем занимать день будешь?

– Матушке по дому помочь надо, а вечером в клуб с Анюткой пойдём.

– Опять вечёрки да гулянье? Нет у тебя, Мария, никакого заделья! Учиться ты не захотела, школу бросила, работать не хочешь! Ты как жить собираешься?

– Оставь ты донюшку в покое! Что тебе с того, что она дома?

– Так ведь жить надо, а делать ничего не хочет! Ты сама-то думай о ней! Прынцессу, что ли, растишь? Прынца подходящего ей искать будешь? Евдокия, плакать придётся, да поздно будет!

– Ну что ты, тятя, опять взбеленился? Прямо покою от тебя нет!

– И впрямь, что ты к Марусе цепляешься?!

– Да ну вас, бабы! – в сердцах закончил разговор Григорий Фёдорович.

Евдокия, разлив по чашкам холодной квасной окрошки, водрузив на стол крынку с простоквашей и испечённый пирог с собранной вчера на грядках клубникой, села за стол. Трапеза пошла в молчаливой тишине.

Вечерело. От небольшого ручья, который протекал в конце усадьбы, потянуло влажной прохладой. Аромат цветов и трав, словно нектар, пропитал воздух. Прогнали сельское стадо, и женщины принялись за привычную вечернюю дойку.

Молодёжь потянулась в сельский клуб. Громко хлопнула калитка. Анютка в нарядном ярком лёгком платье почти бегом влетела в ограду.

– Маруся, ты готова? – не входя в дом, громко крикнула она.

– А ты как думала? Жду тебя, жду! О! Да у тебя новое платье? Красивое! Нянька пошила? – завистливым взглядом встретила племянницу Мария.

– Да, мама пошила недавно! Правда, хорошенькое, хоть и ситцевое? Мама говорит, что быстро расту, формируюсь, поэтому шьёт дешёвенькие платья на один сезон. Тебе вон всё из шифона да из крепдешина нашивает, красота неописуемая!

– Ну что ты, Анюта, ты как маковка алая в этом новом платьице! Поверь – красиво!

Обе девушки затопали каблучками по деревянным дорожкам и побежали в клуб. Вечерний сеанс уже начался. Однако возле входа в здание клуба их поджидал черноглазый, сухопарый, невысокого роста юноша.

– Марусь, глянь! Тебя опять Григорий дожидается!

– Пусть ждёт! Мне-то что!

– Да ладно, ведь знаю, что нравится он тебе! Хороший парень и комбайнёр хороший. Всегда в победителях соцсоревнования ходит, фотография на Доске почёта висит! Говорят, он с самого Дона! Не знаешь?

– Да, из бывших донских казаков!

– Танцевать с ним будешь?

– Ну а ты как думаешь?

Девушек прервал Гриша.

– Девчата, я места для вас занял! Пойдёмте живее!

Троица быстро вошла в тёмный зал, и девушки опустились на пустующие сиденья. Григорий сел рядом с Марусей. После окончания танцев Анютка пошла домой.

Опустилась августовская ночь. Воздух напитался за день жаром. Стояла духота. От земли и от луговых трав поднималось влажное испарение.

– Наверное, будет гроза, – повернувшись к Грише лицом, тихо, будто прошептала, произнесла Маша.

– У нас в степи тоже так бывает. Днём жарит солнце, а к утру напарит и прольёт ливень! Стеной встанет, прямо ничегошеньки не видно! И грозы озаряют чёрное небо! И страшно, и красиво! Прямо не знаешь, как и сказать.

– И девушки у вас красивые? – лукаво прищурившись, продолжила разговор Маруся, перейдя на звонкий говорок.

– Красивые… Но таких, голубоглазых и златоволосых, как ты, не встречал! – в растерянности отвечал Гриша. Его чёрные глаза сверкали невероятным блеском. Он давно понял, что любит эту сказочно красивую синеглазую девушку, которая только и делала, что насмехалась над ним, над его говором, его стеснительностью и угловатостью. Юноша и сам удивлялся себе! Всегда такой быстрый, ловкий и деловитый, при встрече с ней превращался в олуха, у которого всё валилось из рук.

– Маруся, ты самая красивая! Дай возьму твою руку?

Маша подала ему свои руки. Он взял её ладони и прижал к губам. Маруся не стала вырывать их. Её душа волновалась и пела. Ей нравился этот смуглый и черноволосый, словно цыган, парень. Он был не похож на знакомых деревенских парней с их плоскими шуточками и бесконечными частушками. Гриша был всегда серьёзным, он казался ей взрослым, много повидавшим и уже многое умевшим в этой жизни. Он, лучший комбайнёр, получавший всяческие награды, в её присутствии робел. Это смешило девушку, но и восхищало. Гриша не скрывал своего стеснения и от этого был ещё дороже и любимее…

– Пойдём за околицу, в степь! – несмело предложил он девушке.