Улыбающийся мужчина все пытался сунуть ей в рукивспыхивающий предмет. На его лице уже читалось некоторое недоумение, но, восновном решимость. «Вы делать фото, посялуйста?» И он буквально впихнулпродолговатый предмет ей в руку. Отступил на шаг, обнял женщину, котораявыглядела точно так же, как он, если не считать челки блестящих черных волос налбу. Даже круглые очки были такими же.

— Нет, — ответила Миа. — Извини, прошу тебя… нет, — паникаподступила совсем близко, яркая ослепляющая, грозящая закружить в своем смерче,(или ты делать фото, или мы убивать бэби) и Миа уже хотела броситьпродолговатый вспыхивающий предмет на пол. Но от удара он мог разбиться,выплеснув наружу то дьявольское вещество, которое питало энергией вспышки.

Поэтому она осторожно положила всыхивающую штуковину на пол,одарила изумленную японскую пару (мужчина все еще обнимал жену за талию) извиняющейсяулыбкой и поспешила через вестибюль к маленькому сувенирному магазинчику. Дажемузыка изменилась. Если раньше пианист наигрывал успокаивающие мелодии, тотеперь перешел на что-то резкое и лишенное гармонии, прямо-таки музыкальныйаналог головной боли.

«Мне нужна рубашка, потому что моя в крови. Я добудурубашку, а потом пойду в Дикси-Пиг, на углу Шестьдесят первой улицы иЛексинуорт… Лексингтон, я хотела сказать, Лексингтон-авеню… там я, наконец,рожу своего ребенка. Я рожу, и вся эта суета закончится. Я буду вспоминать отом, как боялась, и посмеюсь от души».

Но в магазине тоже толпился народ. Японские женщинырассматривали сувениры и переговаривались друг с другом на своем птичьем языке,дожидаясь, пока их мужья получат ключи от номеров. Миа видела, что прилавокзавален рубашками, но их разглядывали, их ощупывали женщины. Ик прилавкувыстроилась очередь.

«Сюзанна, что мне делать? Ты должна мне помочь!»

Нет ответа. Сюзанна была рядом, Миа ее чувствовала, но нежелала помочь. «И действительно, — подумала Миа, — а я бы помогла, окажись наее месте?»

Ну, возможно, и помогла бы. Разумеется, для этого кому-топришлось бы предложить ей достойную компенсацию, но…

«Правда — это единственное, что мне от тебя нужно», —холодно ответила Сюзанна.

Кто-то коснулся Миа, когда она стояла в дверях магазинчика,и она повернулась, одновременно поднимая руки. Будь это ее враг или врагмалого, она выцарапала бы ему глаза.

— Исьвините, — улыбнулась еще одна черноволосая женщина. Каки мужчина, она протягивала ей один из продолговатых, вспыхивающих предметов. Вцентре находился круглый глаз, который смотрел на Миа. Она видела в немотражение собственного лица, маленького, темного, недоумевающего. — Делать моефото, посялуйста? Делать фото меня и моей подьюги?

Миа понятия не имела, что она говорит, чего хочет, для чегонужны эти вспыхивающие штуковины. Она только знала: здесь слишком много людей,они везде, это какой-то сумасшедший дом. Через окно магазина она видела, чтоперед отелем тоже толпа. У тротуара стояли желтые автомобили, длинные черныеавтомобили с окнами, через которые ничего не видно (хотя люди, которые сиделивнутри, несомненно, видели, что происходит снаружи), и огромное серебристоетранспортное средство с работающим двигателем. Двое мужчин в зеленой униформе ссеребряными свистками стояли на мостовой. Где-то неподалеку что-то загрохотало.Миа, которая никогда не слышала отбойного молотка, показалось, что заработалпулемет, но на улице никто не падал на тротуар, спасаясь от пуль, на лицах неотразилось ни малейшей тревоги.

И как же, скажите на милость, она в одиночку могла добратьсядо «Дикси-Пиг»? Ричард П. Сейр выразил уверенность, что Сюзанна ей поможет, ноСюзанна упрямо хранила молчание, а Миа чувствовала, что вот-вот потеряетконтроль над собой.

И тут Сюзанна вновь подала голос.

«Если я немного помогу тебе, отведу в спокойное место, гдеты сможешь перевести дыхание и, по крайней мере, что-то сделать со своейрубашкой, ты дашь мне честные ответы?»

«Насчет чего?»

«Насчет ребенка, Миа. И насчет матери. То есть тебя».

«Я на них уже ответила».

«Я так не думаю. Я считаю, что ты такой же первородныйдемон… ну, как и я. Я хочу знать правду».

«Почему?»

«Я хочу знать правду», — повторила Сюзанна и замолчала,отказываясь реагировать на вопросы Миа. И когда еще один улыбающийся невысокиймужчина подошел к ней с очередной вспыхивающей штуковиной, у Миа сдали нервы.Да в одиночку она не могла пересечь вестибюль отеля. Что говорить о том, чтобыдобраться до «Дикси-Пиг»? После стольких лет в

(Федике)

(Дискордии)

(Замке-над-бездной)

Ей просто хотелось зайтись криком, оказавшись посреди этоголюдского водоворота. И, в конце концов, почему не поделиться с этой темнокожейженщиной той малостью, которую она знала? Все равно она, Миа, ничья дочь, матьодного, командовала парадом. Кому могла помешать толика правды?

«Хорошо, — сказала она. — Я сделаю все, о чем ты просишь,Сюзанна, или Одетта, ли кто там ты есть. Только помоги мне. Уведи меня отсюда».

Сюзанна Дин выступила вперед.

8

Женский туалет примыкал в бару отеля, стоило лишь пройтимимо пианиста и повернуть за угол. Две желтокожих, черноволосых, узкоглазыхженщины стояли у ряда раковин. Одна мыла руки, вторая поправляла волосы, обещебетали на своем птичьем языке. Ни одна не обратила внимания на негритянку,которая проследовала мимо них к кабинкам. А несколько мгновений спустя ониоставили ее в благословенной тишине, нарушаемой только тихой музыкой, котораядоносилась из упрятанных за навесным потолком динамиков.

Миа видела, как работает защелка, и закрыла кабинку. Ужесобралась сесть на сидение унитаза, когда Сюзанна подала голос: «Выверни еенаизнанку».

«Что?»

«Рубашку, женщина. Выверни ее наизнанку, ради своего отца!»

На мгновение Миа застыла, как вкопанная. Никак не моглаприйти себя от потрясения, которое испытала в вестибюле.

Таким рубашкам, связанным из грубой пряжи и напоминающимпуловер, в холодную погоду отдавали предпочтение как мужчины, так и женщиныКэллы. Одетта Холмс назвала бы ее водолазкой. Никаких пуговиц, поэтому, да,вывернуть ее и надеть снова не составляло труда, но…

По голосу Сюзанны чувствовалось, что она теряет терпение:«Ты собираешься стоять столбом весь день? Выверни ее наизнанку! И на этот раззаправь в джинсы».

«З… зачем?»

«С заправленной рубашкой ты будешь выглядеть по-другому», —без запинки ответила Сюзанна, не назвав, правда, истинной причины. Ей хотелосьвзглянуть на себя ниже талии. Если ее ноги принадлежали Миа, тогда они, скореевсего, были белыми. Она просто представить себя не могла (от этой мысли дажемутило), что тело ее стало двухцветным.