— Демон, кто ж еще? — удивился я.

— Превеликий! — ахнул Хреногор. — А я-то думал, мне приснилось! В самом деле, ты ж ему гребешок скормил, а он прослезился и билеты пообещал. Принес, стало быть, не обманул, чертяка. Ведун, ты сумку проверял, не схавал он ее ночью?

Меня будто ледяной водой облили. Какой там сон, не поверите, руки тряслись, пока суму свою дорожную не нащупал. Не сожрал! Хвала Превеликому!

Это чуть позже я оплетку свою нащупал. Из ясеня и терновника, ни один демон не тронет.

— На месте, надо же, — подивился богатырь. — Ну и демоны пошли, дядька ведун! Бескорыстные и благодарные притом! Этак скоро и прибить будет некого, не допусти Превеликий. О, а вот и билет! Золотой, смотри-ка. Ты бы ему еще гребешок, что ли, сделал, а то получается, что развели мы его, как…

Хреногор на миг замялся, подыскивая подходящее сравнение. Слова «лох» в словаре тогдашних топорянцев еще не было. Зато было другое.

— …как мажора. Неудобно как-то.

— Время выберу, сделаю, — согласился я. И впрямь как-то неловко получилось, будто игрушку у ребенка отобрали.

— Значит, надо поторапливаться, — сделал вывод богатырь. — А то опоздаем.

— Ты же говорил, через сказ еще, — возмутился я.

— Ну да, — кивнул богатырь. — А поесть купить? А пива? А стадион найти? А там еще очередь наверняка. Весь город будет, и из других княжеств, сказывают, немало народа понаехало, особенно мажоров.

— Тогда, конечно, поторопиться стоит, — согласился я.

Про очереди на входе я лучше умолчу, этот ужас еще долго будет являться во сне. Как нас не затоптали — до сих пор не понимаю. Хорошо еще, строители стадиона догадались отгрохать целых двенадцать ворот, поклон им низкий от благодарных потомков.

Потом уже, отстояв пол-очереди, мы выяснили, что золотые билеты проходят через двенадцатые, «золотые ворота». Бегом отправились туда, и в самом деле узкая ленточка зрителей неторопливо и обстоятельно вливалась на стадион. Ни толкотни, ни давки, ни ругани — золотая тысяча, одним словом. Всего пять пульсов, и мы на стадионе.

Строение поражало мощью и размахом. Постоянно приходилось следить за собой, рот так и норовил сам собой раскрыться от удивления. Да, краснореченцам есть чем гордиться, вряд ли кто сможет создать нечто подобное.

Золотой билет предоставлял право на любое место в первых трех рядах. Которое занял, то и твое. Мы, к примеру, уселись на первом ряду, прямо над трубой. Металлическая решетка, не позволяющая игровым котам покинуть поле, заканчивалась прямо у моих ног, при желании можно и пнуть, только зачем?

Трибуны быстро заполнялись, несмолкаемый гул стоял на стадионе. Казалось, даже воздух был пропитан запахом азарта и предвкушения победы. Двое судей в странного вида кожаных доспехах уже стояли в центральном секторе. У каждого в руке изогнутый рог. Интересно, для чего?

— Пиво! Свежее пиво! — это разносчик шествует по рядам. Поднос в его руках стремительно пустеет, но Хреногор наготове.

— Эй, дядька! Сюда два кувшина!

И добавляет огорченно:

— Знать бы, что пиво будет, я бы рыбы вяленой у разносчика взял.

Наконец на поле выходят команды. В черном — «Барсы», в белом — «Тигры». Появляется третий судья, несущий на руках белого кота, на поясе — рупор, вроде тех, что на кораблях бывают. Десяток подвальщиков выставляют клетки с запасными животными — черными и белыми.

Стадион стих. Оба младших судьи вскинули рожки и одновременно протрубили сигнал: тру — туруру! Старший судья взял в руку рупор, продолжая удерживать рвущегося прочь кота, и во весь голос рявкнул:

— Начали! Первый белый кот! — после чего подкинул кота в воздух. Человек на помосте у бровки поля перевернул песочные часы — одни большие, на первый бой, вторые, малые, на время атаки белого кота.

Пушистый приземлился, как полагается, на все четыре лапы и тут же задал стрекача. Тут же обе команды (по десять человек в каждой) бросились ловить кота. Пойманый кот давал очко команде, загнанный в трубу — десять.

Бедолага отчаянно метался среди игроков, ловко уворачиваясь от чужих рук и все время меняя направление. Игра меж тем сместилась в сектор «Барсов», вынужденных отбивать атаку «Тигров» с помощью издающих громкие резкие звуки трещоток. Но точно такая же музыка имелась и у противников, поэтому кот метался в панике по полю, надеясь проскочить в спасительную трубу.

Дела «Барсов» были плохи, кот, обезумевший от треска и воплей стадиона, мчался вперед, подгоняемый трещотками, и глаза болельщиков черных застилало уже отчаяние… Но оставался последний рубеж обороны — трубец, игрок, защищающий трубу от проникновения кота. Вытянувшись в длинном прыжке, он сумел-таки сцапать пушистика, тут же запустившего когти в толстые перчатки (к слову, такие же, почти до самого локтя, краги были у каждого игрока на поле). Трубец, привстав на колено, воздел его над головой, показывая зрителям. Стадион взревел! Где-то ударили в барабаны, приветствуя успех трубеца.

— Один — ноль, ведут «Барсы»! — прокричал в рупор старший судья.

Трубец умело завел руку за спину и запустил кота на добрые десять грядок, прямо в руки товарища по команде. Того сразу же атаковал игрок «Тигров», но черный успел отшвырнуть кота подальше. Правда, пушистый вцепился всеми лапами в крагу и упал совсем недалеко. Отодвинуть игру от ворот не удалось, «Тигры» продолжали атаковать, кот метался как угорелый, норовя проскочить в трубу.

Но судьба нынче благоволила «Барсам», с помоста донесся удар гонга, свидетельствующий о том, что время вышло.

— Первый белый кот сыгран, счет один — ноль, ведут «Барсы», — объявил судья.

Не торопясь, он прошествовал к ближайшей клетке и вернулся на поле, неся в руках вцепившегося в краги насмерть перепуганного черного кота.

— Первый черный кот! — объявил судья. Пушистый отправился в полет, малые часы на помосте начали отсчитывать песчинки.

Инициативу тут же захватили «Барсы». Кот как оголтелый помчался на «белую» половину поля, но одному из «тигров» удалось его схватить.

— Один — один! — прокричал судья, и бедняга кот отправился в полет. Но поддержать атаку «Тигры» не успели, кот извернулся в полете, упал на четыре лапы и бросился бежать от метнувшегося к нему «барса».

— Действительно, интересная игра, — сказала радость Перилла своему напарнику. — Ты заметил, что-то здесь препятствует истечению паверы?

— Еще бы, — с гордостью ответил тот. — Мощнейший запрет-камень, вон он стоит, в третьем ряду, где наши Великие расположились. Они же, Лорды, когда-то и сработали сей артефакт, чтобы никто из зрителей чарами не баловался. Иначе шельмовство не пресечь, сама понимаешь.

— Да, опытный зверовод мог бы за один матч себе состояние сделать, — задумчиво произнесла радость Перилла. Она ошибалась, но дядька Рагунс не стал ее поправлять. Звероводы именно кошек и не могли контролировать. Отчего — было много разных предположений, но доказательствами ни одна из гипотез не обросла.