– Кхм, – неловко кашлянула я. – Действительно. Дело в том, что у нас есть несколько вопросов.

Она презрительно улыбнулась.

– Что вас интересует?

Лично меня интересовало только одно: почему госпожа Санчес сидит дома, вместо того, чтобы быстро-быстро двигаться в сторону границы. Вот только, как бы это поаккуратнее сформулировать? К счастью, Гошка в таких случаях всегда соображает быстрее меня.

– Видите ли, Елизавета Максимовна… или вы предпочитаете на западный манер, просто Лиза?

– Для вас – Елизавета Максимовна. Я старомодна.

– Как прикажете. Вы знаете, что мы сейчас работаем по делу Елены Юрьевны Котельниковой?

– Да, Рита что-то такое говорила, – согласилась Елизавета Максимовна. Тон был такой, словно она имела в виду: «Приходила ко мне ваша девица, несла какую-то чушь, да я ее не слишком внимательно слушала».

– Кхгм, – теперь кашлянул Гоша. – Как я понял, вам известно о сложностях, возникших между супругами Котельниковыми и господином Углянцевым?

– Допустим.

– И если я правильно разобрался в ситуации, проблемы с милицией, появившиеся в последнее время у нашей клиентки, пошли на пользу бизнесу Углянцева, а, следовательно, и вашему?

Елизавета Максимовна сидела, выпрямив спину, изящно скрестив ножки и, не мигая, молча смотрела на него.

– Вы не хотите мне отвечать?

Она не шелохнулась.

– Хорошо. А как давно вы знакомы с Александром Славченко?

– С кем? – Елизавета Максимовна оглянулась на Лешу. – Впервые слышу… хотя подождите. Славченко? Александр… Это не тот, которому мы рекламу заказали?

– И рекламу, и визитные карточки, – охотно подтвердил Гоша.

– Нет, визитки мне делали еще в Испании. Я дала одну Александру, как образец, чтобы он использовал рисунок в наших буклетах.

– Понятно. И все-таки уточните, когда вы с ним познакомились?

– Но я вовсе… а зачем это? Знакома я с ним или нет, какое это имеет значение?

– Извините, но мне бы хотелось услышать ответ на свой вопрос, – мягко ответил Гоша.

– Недели две-три назад. Я позвонила ему и пригласила на беседу в школу.

– Простите, а где вы взяли номер его телефона? – вмешалась я.

– У администратора. Кажется, ваша же Котельникова его и дала, когда услышала, что мы хотим сделать рекламу на листовках и буклеты.

– Значит, вы позвонили, и Александр пришел?

– Разумеется. Насколько я поняла, у него не так много клиентов, чтобы отказываться от выгодных заказов.

– А сами вы к нему в квартиру не наведывались?

– Это еще зачем? Хлеб за брюхом не ходит. Александр принес образцы своих работ, мне понравилось. Я объяснила, что мне нужно, и мы договорились о цене. Потом он приходил еще два раза, приносил варианты рекламы. Я их одобрила. Мальчик способный и старательный. К седьмому числу должен сдать работу.

– Гм… Боюсь, с этим возникнут некоторые сложности. Дело в том, что сегодня утром Александр Славченко был убит в своей квартире.

Елизавета Максимовна медленно, не сводя взгляда с Гоши, встала.

– Убит?

Гоша кивнул. Она, все так же медленно, снова опустилась на диванчик. Я посмотрела на Елизавету Максимовну с завистью. Казалось бы, женщина потрясена, значит, имеет полное право хоть немного, капельку распуститься, расслабить плечи, плюхнуться на сиденье… Ничего подобного. Все те же грациозно-плавные движения, прямая спина, изящно скрещенные лодыжки. Что это, привычка, вошедшая в плоть и кровь? Или фантастическая выдержка и сила воли? Наверное, и то, и другое.

Гошка подождал немного, потом мягко осведомился:

– У вас нет предположений, кто мог с ним расправиться? И за что?

– Понятия… – голос у Елизаветы Максимовны сорвался. Она кашлянула и попробовала еще раз: – Понятия не…

И снова вместо слов невнятное сипение. Она махнула рукой и отвернулась. Зато заговорил Богданов. Куда только девалась его расслабленная поза, ернический тон, наглый прищур глаз! Леша весь подобрался и слегка наклонился вперед, словно приготовился к прыжку.

– Мужика убили? Как?

– Проломили голову, – любезно объяснила я. – Кстати, его сосед погиб точно так же, только на два дня раньше. Не приходилось об этом слышать?

Они переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Почему мы должны были слышать про какого-то соседа? – хмуро спросил Леша.

– Потому что именно этот сосед выступил в милиции в роли наемного убийцы, с помощью которого наша клиентка якобы собиралась избавиться от мужа, – Гоша был не менее любезен. – Кстати, Елизавета Максимовна, в вашем гардеробе есть плащ золотистого цвета?

Она вздрогнула и уставилась на мой плащ.

– Такой?

– Да. Или, хотя бы, что-то похожее.

Быстрый обмен взглядами с Лешей и короткий ответ:

– Нет.

Четко, уверенно и совершенно, по-моему, неубедительно.

– Елизавета Максимовна, мы не имеем права устраивать у вас обыск, но если бы вы сами показали нам…

– Да ради бога, – перебила она меня и встала. – Шкаф с верхней одеждой в коридоре, смотрите, пожалуйста!

Мы осмотрели содержимое шкафа очень тщательно, проверили каждую вешалку. И не обнаружили ничего, хотя бы отдаленно напоминающего золотистый плащ. Елизавета Максимовна следила за нами, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки. Когда мы закрыли дверцу шкафа, она язвительно поинтересовалась:

– Все? Или еще что-нибудь хотите осмотреть? Например, мое нижнее белье?

– Белье не надо, – вежливо отказался Гоша. – А вот если вы будете настолько великодушны и покажете нам свою обувь…

На мгновение она потеряла дар речи. Потом, с заметным усилием, улыбнулась.

– Всю? Под рукой у меня только сапоги и домашние туфли, остальное на антресолях.

– Сапог вполне достаточно, – заверил Гоша.

Смешно, но я сразу вспомнила наш недавний разговор в офисе – около мягкого пуфика стояли две пары сапог. И обе идеально вычищены. Елизавета Максимовна очень аккуратная женщина. Разглядывать сапоги и искать на них следы крови не было необходимости – консервативный круглый мысок был совершенно не похож на след, оставленный в квартире Андрея.

Очевидно, по выражению наших с Гошей лиц Елизавета Максимовна поняла, что осмотр закончен.

– Судя по всему, что вы тут… – она сделала неопределенный жест рукой, – тут наговорили, вам пришло в голову, что я могла убить этого мальчика. Ах да, и еще одного, как вы сказали, его соседа. Но почему вы так решили? Что, были какие-то основания?