– Я ничего не знаю о тебе, – продолжала Элеонора.

– Ты знаешь главное, – сердито возразил он, – неужели ты думаешь, что я убью тебя в доме, где полно свидетелей?

– Ты кипишь от злости и можешь потерять контроль над собой. – В ее голосе слышалось презрение. – Ведь ты знаешь, что я намереваюсь уничтожить тебя.

Неужели Элеонора не понимала, что уже уничтожила его?

– И все же я никогда не подниму на тебя руку, – заявил он.

– Я бы поверила, если бы ты не растоптал меня.

Ее слова шокировали маркиза. Он вдруг осознал, что медленно надвигается на Элеонору, которая жалась к двери. Ей были омерзительны его прикосновения, и она хотела избежать их. Лита охватило желание сжать ее в объятиях и целовать до тех пор, пока она не забудет свои обиды, всю эту чушь, которая померещилась ей.

Он вгляделся в ее глаза, в которых совсем недавно пылала страсть. Лит верил, что они снова вспыхнут огнем любви и томления. Однако сейчас в них читались другие чувства – страх, гнев и решимость идти до конца.

Он отступил от нее и сказал:

– Прости.

Она нахмурилась. Должно быть, его извинения казались ей неуместными. У Лита создалось впечатление, что Элеонора не ожидала от него учтивых поступков и слов, она была настроена на жесткое противостояние. Его вежливость Элеонора восприняла как уловку. Лит понял: ему будет трудно вернуть ее доверие.

Вздохнув, он показал на стул.

– Сядь, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Элеонора не двинулась с места.

– Я не хочу говорить с тобой.

– И все же, я прошу, сядь и выслушай меня.

В конце концов, Элеонора отошла от двери и нерешительно села на стул у камина. Лит давно заметил, что на ней чужой наряд.

– Где ты взяла это платье?

– Мне его дала леди Хилбрук, – бросив на маркиза раздраженный взгляд, ответила Элеонора. – Моя одежда в домике, который ты снял.

– И кто в этом виноват? – спросил Лит.

Он старался действовать медленно, но верно, загоняя добычу в ловушку, как это делает голодный тигр, преследующий отбившуюся от стада козочку.

– Ты.

Элеонора сидела, выпрямив спину и положив руки на колени. Лит с тоской вспоминал прежнюю легкость их общения, от которой не осталось и следа.

Темно-синее платье оттеняло атласную белизну кожи Элеоноры, ее светлые волосы были уложены в замысловатую прическу. Она выглядела как знатная дама. Литу вдруг захотелось, чтоб его мать в этот момент увидела Элеонору! Вообще-то он не был в полном восторге от ее туалета. Когда мисс Трим разгуливала по его дому в строгих пуританских платьях, Лит наслаждался тем, что он один замечает ее красоту. Это была, конечно, иллюзия, самообман. Элеонора в любом наряде была ослепительно хороша, и все это отлично видели.

Рядом с Элеонорой стоял стул. Но теперь, когда Лит немного отошел от шока, он решил действовать осторожно, и поэтому с небрежным видом сел подальше от нее.

– Ты соврала мне. Нет никакой леди Баском и никакого поместья Уиллоу-Хаус, – начал он.

Элеонора нахмурилась, как будто пытаясь вспомнить, о чем идет речь.

– Мне требовались рекомендации, чтобы получить работу в твоем доме.

– И ты написала их сама?

Элеонора потупила взор. Ей было досадно слышать от него обвинения в нечестности.

– Мне было очень неприятно врать твоей матери.

По всей видимости, то, что она лгала ему, не вызывало у нее угрызений совести. Лит понял: разговор будет долгим и непростым, прежде чем Элеонора согласится дать ему шанс восстановить их отношения.

И хотя маркиз как политический деятель привык воздействовать на людей силой убеждения, он не был уверен, что на этот раз победит в словесной схватке.

– Она не знает, что ты солгала ей.

– Ну так узнает.

Да, леди Лит обо всем узнает, если Элеонора доведет дело до конца и предаст огласке эти проклятые письма. Маркиза поймет тогда, что пригрела на груди змею…

– Седжмур мне все рассказал. Я знаю, зачем ты стремилась попасть в мой дом. Ты хотела найти доказательства моих преступлений.

– И я нашла их, – пробормотала Элеонора, разглядывая свои сцепленные на коленях руки.

– Теперь многое стало понятно, – продолжал маркиз. – Твои ночные странствия по дому, желание порыться в библиотеке. А твое внезапное появление в моей спальне ночью? Я никак не мог объяснить себе мотивы твоих поступков. Но теперь мне все ясно.

Щеки Элеоноры порозовели.

– Я чуть не умерла от страха, когда ты вдруг вошел в спальню.

– Еще бы! – В голосе маркиза звучала горечь.

Элеонора бросила на него осторожный взгляд.

– Я думала, ты придешь в ярость.

– Мало ли что ты думала! Ты, наверное, полагала, что будешь в безопасности под теплым крылом Седжмура, – мрачно заметил Лит.

Ее глаза расширились.

– Ты… ты неправильно понял, герцог вовсе не…

– Я не об этом! – перебил ее Лит, едва не улыбнувшись. – Седжмур, как известно, верен жене.

– Я слышала, что вы враждовали, и рассчитывала, что герцог воспользуется представившейся ему возможностью уничтожить тебя.

От возмущения брови Лита полезли на лоб.

– Прежде чем строить планы мести, руководствуясь слухами и сплетнями, нужно удостовериться, что они соответствуют действительности, моя дорогая.

Элеонора бросила на него сердитый взгляд.

– Не называй меня так!

Лит видел, что она не собиралась сдаваться, и удвоил свои усилия.

– Ты явилась в мой дом, убежденная в том, что я – грязный соблазнитель, а потом вкралась в доверие ко мне и к моей матери.

На лице Элеоноры появилось затравленное выражение.

– Учитывая твои грехи, мой обман был вполне оправдан.

– А как же твои поцелуи? Они тоже оправданы?

Элеонора вздрогнула и откинулась на спинку стула.

– Как ты можешь…

– Что именно? Как я могу напоминать тебе ту ночь, когда ты лежала в моих объятиях?

Элеонора закрыла дрожащей рукой лицо.

– Не надо.

– Почему ты отдалась мне?

Она опустила руку, в ее глазах сквозила тоска.

– Потому что я глупа и слаба. Я убедила себя, что ты не тот человек, за кого я тебя принимаю.

– Или, может быть, ты, пообщавшись со мной, поняла, что явилась не по адресу?

Элеонора вздрогнула.

– Письма, которые я нашла, обличают тебя. На твоей совести преступления, которым нет прощения!