Одним из необходимых условий для чувства значимости является гордость за свой труд. Но при каких условиях она рождается? Для поиска ответа отправимся на секретную базу в пустыне Мохаве, штат Калифорния. Там в 1946 году в атмосфере строжайшей секретности военные разрабатывали реактивные самолеты и ломали голову над задачей преодоления звукового барьера[41].

У летчиков возникали огромные трудности при приближении к скорости в 0,7 Маха[42]. При разгоне до околозвукового порога самолет подвергался запредельным перегрузкам. Рычаги управления блокировались, пилоты разбивались. Им физически не удавалось сдвинуть с места штурвал и вернуть себе управление машиной. Другой причиной гибели испытателей было то, что их летательные аппараты практически разваливались по частям в результате жесточайшей аэродинамической тряски. Череда неудач все больше убеждала инженеров в том, что на скорости в 1 Мах сила ударной волны настолько мощная, что невозможно найти инженерное решение для ее преодоления. Все выглядело так, будто, разгоняясь до скорости в 1000 км/ч, машина впечатывалась в невидимую монолитную стену и превращалась в лепешку.

Работающий по контракту гражданский пилот, нанятый компанией-разработчиком, в качестве компенсации за риск запросил премию в 150 000 долларов за полет. Для наших дней эта сумма впечатляющая, а по тем временам она была просто космической.

В этот момент на авансцене появился Чак Йегер. Он, герой Второй мировой войны, воздушный ас, на секретной военной базе в Мохаве учился летать на реактивных самолетах. Участвовать в эксперименте он с радостью согласился, причем за свое капитанское жалование в 3396 долларов в год. С ним проблема была в другом. Его все время приходилось сдерживать.

Звуковой барьер штурмовали на аппарате, имеющем обозначение Х-1. Его ракетный двигатель, без сомнения, мог достичь скорости в 1 Мах и превысить ее. Однако, по замыслу инженеров, испытания должны были продвигаться маленькими шагами. Сначала приблизиться к скорости в 0,7 Маха, в следующий раз — к 0,8 и так далее до заветного рубежа. Йегер же в первый свой полет на Х-1 сделал запрещенную «бочку», а затем в вертикальном наборе высоты, тоже запрещенном, превысил 0,85 Маха.

В следующих летных опытах в коридоре скоростей от 0,8 до 0,9 Маха ему пришлось бороться с невероятным числом смертельных отказов техники: его ждали поломки различных рулей, без которых невозможно управлять самолетом, избыточное давление, неконтролируемое вращение и многое другое. Несмотря на реальную опасность, Чак был убежден, что на скорости в 1 Мах ничего страшного не произойдет. Что никакой «стены» не существует.

Штурм звукового барьера был назначен на вторник, 14 октября 1947 года. Воскресным вечером за два дня до этого Чак с женой поехал в бар, расположенный неподалеку от секретной базы. Это было единственное место в округе, где пилоты отдыхали после полетов. Из доступных развлечений — только выпивка. К 23 часам Йегеру в голову пришла, как ему казалось, блестящая идея: устроить с женой конные скачки в пустыне под луной. Лошадей можно было взять там же, у хозяйки бара.

Возвращаясь с романтической ночной прогулки, Чак, все еще находясь под воздействием алкоголя, скача во весь опор, не заметил бревно, перегораживающее въезд в загон. От сильного удара его выбросило из седла. Очнувшись на земле, он ощутил страшную боль в правом боку.

Весь следующий день боль не утихала. Более того, при каждом движении правой рукой или при глубоком вздохе она пронзала все тело. Чак тайком отправился к врачу, работающему в соседнем городе, чтобы на базе никто не узнал о его недомогании: случись такое — он будет тут же отстранен от завтрашнего решающего полета. По завершении осмотра врач сообщил Йегеру о двух сломанных ребрах, забинтовал ему грудь и порекомендовал две недели не шевелить правой рукой.

Наступило утро вторника. Йегер заранее приехал в ангар, где стоял самолет, чтобы потренироваться. Ему предстояло на скорости, на высоте нескольких тысяч метров спуститься по лестнице, обдуваемой воздушным потоком, в кабину Х-1 под брюхом бомбардировщика В-29. Справившись с этим испытанием, надо будет пройти следующее: именно правой рукой (из-за конструкции места пилота) герметично задраить кабину. Если он и это осилит, то его ждут перегрузки и «каменные», требующие титанических усилий рычаги управления.

Поняв, что из-за адской боли от сломанных ребер он не может самостоятельно закрыть кабину, Чак решил довериться своему инженеру. Тот придумал использовать деревянную рукоятку от швабры в качестве рычага. Убедившись, что идея сработает, они тайком спрятали деревяшку в кабине. Все было готово к уникальному эксперименту.

Когда В-29 набрал высоту, Чак, продолжая делать вид, что он в отличной физической форме, перешел в висящий внизу Х-1 и, используя палку, задраил колпак кабины. Затем бомбардировщик вскарабкался на высоту 7000 метров, сбросив с себя самолет Йегера. Тут же взревели ракетные двигатели. Ускорение было настолько мощным, что Чаку с огромным трудом удалось поднять руки, чтобы дотянуться до рычагов.

Следившие с земли за полетом инженеры слышали жуткий грохот из динамиков. Это на скорости 0,87 Маха набегающий воздух громил корпус самолета, будто десятками многотонных кувалд. Сам Чак, в свойственной ему невозмутимой манере, комментировал происходящее: «Тут небольшая тряска… Обычная неустойчивость».

Лихорадочная болтанка и грохот металла усиливались с ростом скорости Х-1. И вдруг все стихло. Небо стало темно-фиолетовым, и, несмотря на то, что вовсю светило солнце, Чак отчетливо увидел звезды. В тот же самый момент над базой пронесся раскат грома. Как известно, это акустическое свидетельство преодоления летательным аппаратом звукового барьера.

Приборы наблюдения зафиксировали максимальную скорость полета. Она составила невероятные 1,06 Маха. 14 октября 1947 года стало днем, когда человечество впервые шагнуло за звуковой барьер.

В этой истории мы находим одновременно удивительные и практичные факты, раскрывающие технологию рождения гордости за свой труд и показывающие ключевую роль чувства собственной полезности.

Во-первых, оказывается, мотив денег, навязываемый нам как главный, может вообще отсутствовать при желании сделать не просто тяжелую, но даже смертельно опасную работу. Усердие в труде является следствием более сложных причин, чем личная выгода.