— А у меня нет, — признался Алекс. Лили отвернулась.

— Тогда найди кого-нибудь, — с отчаянной решимостью проговорила она. — Есть множество женщин, которые с радостью выйдут за тебя. Которые нуждаются во всем том, что ты предлагаешь, которые полюбят тебя…

— Такой, как ты, больше не существует.

— О! С каких это пор я стала предметом твоего безграничного восхищения? — Она снова посмотрела на него и увидела, как его губы медленно складываются в улыбку. — Что в этом смешного?

Алекс лег на живот рядом с ней и положил голову на сложенные руки.

— С самого начала нас влекло друг к другу. Мы предназначены друг для друга. Думаю, мы бы встретились, даже если бы родились на разных континентах. Тебя тянет ко мне так же сильно, как меня — к тебе.

— Наверное, ты начитался Байрона! — съязвила Лили. — Слышать от тебя такую романтическую чушь…

— Ты сама выбрала меня.

— Ничего подобного!

— Из сотен мужчин, которых ты встречала у Крейвена, на охоте или приемах, — молодых, старых, щеголей, образованных, недалеких, баронов, банкиров и охотников за приданым, — я оказался единственным, кого ты подпустила к себе. Ты спорила со мной, врывалась в мой дом, вмешивалась во все мои дела. Наконец, ты поставила свое тело против моих денег, зная, что можешь проиграть… Господь всемогущий, продолжать перечислять дальше? Ты хоть раз влезала в жизнь еще одного несчастного так же, как в мою? Сомневаюсь!..

— Это было из-за Пенни, — тихим голосом возразила Лили.

Алекс усмехнулся:

— Она была только предлогом. А на самом деле ты хотела меня.

— Напыщенный осел! — закричала Лили, порозовев.

— Разве только я страдаю повышенным самомнением? Тогда скажи мне, что прогоняешь меня прочь.

— Я прогоняю тебя прочь из моей жизни, — с готовностью заявила Лили.

— Скажи, что последние две ночи ничего не значат для тебя.

— Не значат!

— Скажи, что больше не хочешь видеть меня.

— Я… — начала Лили, но слова застряли у нее в горле. Алекс погладил ее по голове.

— Скажи, — прошептал он, наклоняясь над ней, — и тогда я оставлю тебя в покое.

Лили предприняла еще одну попытку:

— Я не…

От усилий у нее разболелась голова. Нельзя допустить, чтобы он еще больше запутал ее и без того сложное положение. Но мысль о том, что он исчезнет из ее жизни, наполнила Лили страхом. Ах, если бы он сказал что-нибудь такое, что перевесило бы чашу весов! Однако он отказывается помогать ей, мучая ее молчанием.

Лили попыталась разобраться в собственных чувствах. Жаль, что у него такая сильная воля. Жаль, что им нельзя управлять. Он может лишить ее крохотного шанса вернуть дочь.

— А ты… — Ее сердце бешено стучало, язык с трудом произносил слова, лоб покрылся испариной, однако она заставила себя продолжать:

— А ты действительно уйдешь, если я тебя попрошу? Так запросто?

Алекс проследил за кончиком ее языка, когда она облизала пересохшие от волнения губы.

— Нет, — глухим голосом ответил он. — Я хотел узнать, скажешь ли ты это.

— О Господи! — выдохнула Лили и испуганно и в то же время радостно рассмеялась. — Кажется, не смогу.

— Почему?

Лили начало трясти. Она всегда стойко встречала препятствия и поражения, и никто, даже Джузеппе, не смог проникнуть к ней в душу. Это оказалось по силам только Алексу.

— Не знаю! — закричала она и уткнулась лицом ему в грудь. — Не знаю…

— Любимая! — Обняв ее и прижав к себе, Алекс начал осыпать ее страстными поцелуями.

— Я… я бы предпочла быть твоей любовницей, — с несчастным видом призналась Лили.

— Все или ничего. У нас будет так. — Он убрал непослушные локоны с ее лба и криво усмехнулся. — Кроме того, только женившись на тебе, я смогу заполучить Бертона, твоего дворецкого. — Он поцеловал ее. — Скажи «да»! — Его пальцы играли с ее волосами. — Скажи, любимая, — прошептал он.

* * *

Лили боялась признать, что существовала другая, более веская причина, и убеждала себя в том, что согласилась на это только ради денег. В качестве жены Алекса она станет очень богатой. У нее хватит денег, чтобы выкупить Николь. И если Джузеппе продолжит упираться, она наймет кого-нибудь из «хитрецов» — так прозвали опытнейших полицейских сыщиков. От мистера Нокса, которого она нанимала в прошлый раз, пользы особой не было. Теперь же она сможет оплатить услуги дюжины сыщиков. Они прочешут город вдоль и поперек, пока не найдут ее дочь. То, что случится после возвращения Николь, не имеет значения. Естественно, сразу же обнаружится, что ее дочь незаконнорожденная — а Лили надеялась это скрыть, — и Алекс быстро согласится аннулировать брак или развестись. Она переедет в какой-нибудь тихий уголок и спокойно заживет там со своей малышкой. Алекс не доставит ей особых хлопот, только разозлится — что вполне объяснимо — за обман. Он найдет себе какую-нибудь очаровательную девушку, которая, став его женой, нарожает ему кучу детишек.

А пока Лили намеревалась наслаждаться его обществом. Их ждут ночи в спальне с потолком-небом. Они будут беседовать, поддразнивать друг друга. У нее никогда не было таких отношений с мужчиной. Весь ее опыт ограничивается странной, полуциничной дружбой с Дереком Крейвеном. Но Алекс в отличие от Дерека — истинный собственник, он так и горит желанием влезть во все ее дела. Его стремление защитить Лили переходит все границы. Наверное, решила она, можно позволить себе насладиться ощущением своей принадлежности другому человеку. За это короткое время она узнает, что значит называть мужчину «мужем».

Алекс выдвинул едва ли выполнимое требование, чтобы они поженились в тот же вечер. По-видимому, он спешил из страха, что она передумает, и не ошибался. Она меняла мнение каждые десять минут. Алекс послал за ее горничной Энни и приказал доставить в Свонз-Корт все необходимые вещи хозяйки.

Пока Лили совершала свой туалет, ее не покидала тревога. Она надела светло-желтое батистовое платье с буфами и довольно высоким вырезом, отделанным кружевом.

— В этом платье я похожа на крестьянку, — проворчала она, разглядывая себя в зеркале, пока Энни шнуровала платье. — Причем пятнадцатилетнюю. Ну почему ты не захватила что-нибудь более утонченное?

— Вас молодит не платье, мисс, — возразила Энни, улыбаясь отражению Лили в зеркале. — Вас молодит ваше лицо.

Лили села за туалетный столик и с любопытством уставилась на себя. И вынуждена была признать, что Энни права. Цвет губ, припухших после страстных поцелуев Алекса, стал необычайно ярким. И лицо смягчилось, стало другим, будто освещенным изнутри. Даже пудра не могла скрыть нежного румянца на щеках, которые всегда были бледными, как того требовала мода. Она ничем не напоминала женщину, ощипывавшую «голубей» в клубе Крейвена. Циничный, насмешливый взгляд, присущий ей, утратил свою силу. Ее глаза стали такими же бесхитростными, как у Пенелопы.