Тан тихо рассмеялся. Каков глупец! Прятался от вампиров, хотя на самом деле нужно было бояться людей – больше, чем кровососов. Как всегда – пробираться тайком, не показываясь на глаза. Никому. Он слишком размяк после Ташама. Рон, Корд, Тир и даже рыжий Дарион, что прикрывали ему в бою спину – они заставили его поверить в то, что он тоже человек. Что можно больше не опасаться людей, жить с ними в мире, чувствовать себя своим. Как он ошибался!

Сигмон хотел рассмеяться, но вампир, стоявший за дверью, сделал шаг вперед, и тан подавился смешком. Дверь сарая распахнулась, лунный свет ударил в спину темной фигуре Старшего. Тан вскинул голову – он не собирался притворяться, что спит или еще без сознания. Если он еще жив – значит, он нужен упырям.

– Эй, – сказал он. – Что же вы встали в дверях? Проходите, сударь, будьте как дома.

Вампир, отзываясь на приглашение, медленно подошел к пленнику. Темнота Сигмону не мешала, и он с интересом взглянул на врага. Тот оказался сухощавым молодым человеком, на вид не старше самого Сигмона. Когда тан рассмотрел длинные черные волосы, что обрамляли узкое лицо с высокими скулами, сердце тревожно сжалось: на миг показалось, что на него смотрит Арли. Но в следующий миг он понял, что и на этот раз ошибся.

– Проклятье, – хрипло выдохнул тан.

– Здравствуй, Сигмон, – тихо сказал Риго. – Вот мы и встретились.

* * *

Совещание в спальне короля затянулось, и Эрмин так и просидел весь вечер – прижавшись ухом к тонкой деревяшке. Ночью, когда вечерний совет наконец закончился, он выпрямился со стоном. Мышцы затекли, и графу пришлось даже немного посидеть на полу, пережидая приступ слабости.

Когда маршал и маги ушли, король позвал Эрмина. Тот, едва переставляя ноги, выбрался из своего убежища и по обыкновению уселся на край королевской кровати. Переведя дух, он повторил для Геордора все, что тот упустил во время разговора: обратил его внимание на некоторые слова маршала и поведение одного из магов. Но король едва ли слышал советника. Он засыпал – бессонные ночи лишили монарха последних сил. Сам Эрмин тоже едва держался на ногах. Беседа вышла скомканной.

Попрощавшись с Геордором, граф вышел из спальни через потайной ход и очутился под главной лестницей. Близилась полночь, и замок готовился ко сну: слуги погасили все свечи в залах и масляные фонари в коридорах.

Эрмин начал тяжело подниматься по лестнице, опираясь на широкие каменные перила. На площадке размером с приличную комнату он остановился и взглянул наверх. Лестница уходила в темноту, теряясь в ночных сумерках. Графу нужно было подняться на самый последний этаж, потом перебраться по узкому коридору в башню, забраться на пыльный чердак, что много лет служил ему тайным убежищем, и лишь тогда перевести дух. Советник оценил предстоящий путь и загрустил.

– К хренам собачьим, – сказал он вслух и махнул рукой.

Развернувшись, он спустился по лестнице и свернул в темный коридор. Там, в самом конце, располагалась его личная комната. Как советнику короля, пусть самому бесполезному, которого не допускали на общие советы, ему полагалась своя спальня в замке. Все верно, советник всегда должен быть рядом с монархом, чтобы явиться по первому зову. Многие считали назначение придворного уродца советником пустым капризом Геордора – дескать, обзавелся король собственной игрушкой. Очень немногие догадывались об истинной роли де Грилла. И приходилось поддерживать легенду – не приходить на советы, не появляться рядом с монархом на людях... Но все это окупалось сторицей. И личные покои в замке он получил по праву – не возражали даже те, кто считал его пустышкой.

Граф знал, что замок пронизан сетью тайных ходов. Он знал многие секреты этих каменных стен, но, увы, далеко не все, и потому безопасным местом считал только свой уютный чердак. Он предпочитал ночевать там, под самой крышей, слушая мирное воркование голубей. Но иногда Эрмин слишком уставал, чтобы взобраться наверх и тогда ночевал внизу, в пустых и холодных комнатах советника короля. Вот как сейчас.

Эрмин нашарил большую медную ручку, потянул на себя, и дверь распахнулась. В лицо ему дохнул аромат плесени. Света, в комнате, конечно, не было, а из темноты тянуло сыростью. Пустое жилище. Чужое.

Бормоча проклятья, граф запустил руку в широкий накладной карман камзола и попытался нашарить огниво – его он всегда носил с собой, ведь на чердаке у него нет слуг, чтобы зажечь свечи. Бормоча под нос проклятия, он зашел в комнату, прикрыл дверь и двинулся в темноту. Вытянув руку вперед, он попытался нащупать стол – кажется, в прошлый раз он оставил тут пару свечей. Если слуги их не стащили, то у него будет свет. Раздеваться в темноте не хотелось – поутру не сыщешь и чулок, закинутый ночью под кровать.

Тучи разошлись, и в окно заглянула бледная луна. Комната озарилась призрачным светом, и граф увидел прямо перед собой стол. На нем развесистым кустом высился бронзовый подсвечник. Пустой.

Эрмин выплюнул в темноту проклятье, пожелав, чтобы у вора отсохли руки, вытащил из кармана огниво и только потом заметил темный силуэт у окна.

Сердце взбрыкнуло норовистым скакуном, кровь ударила в виски. Эрмин начал двигаться даже раньше, чем успел осознать увиденное: он отступил на шаг, развернулся, прыгнул на стену и взлетел вверх по старому гобелену, едва касаясь его руками. У потолка он оттолкнулся от стены и прыгнул на огромное колесо люстры, уставленное оплавленными свечами. Та даже не вздрогнула – птичий вес графа не смог потревожить эту громадину.

На миг Эрмин замер, вглядываясь в темноту под ногами. Его сердце выдавало барабанную дробь, а кровь кипела в жилах. Всю усталость и сонливость как рукой сняло, и он собирался дорого продать свою жизнь.

Темная фигура у окна шевельнулась, подняла к потолку лицо, скрытое широким капюшоном. Эрмин, содрогнувшись, понял, что темнота для ночного гостя не помеха. И еще у графа появилось нехорошее подозрение, что этот гость с легкостью повторит его собственный прыжок. Эрмин сглотнул. Люстра уже не казалась ему надежным убежищем. Он понял, кто навестил его среди ночи, и неприятный холодок подступил к сердцу графа.

– Эрмин де Грилл? – осведомился темный силуэт.

Граф замер и даже перестал дышать, пытаясь понять, видит его незваный гость или нет.

– Спускайтесь, граф, – сказал тот. – Я не убийца, а всего лишь скромный посланник.

Он медленно подошел к столу, выдвинул стул и преспокойно уселся на него. Облокотился на пыльную столешницу и задрал голову. Капюшон упал на плечи и Эрмин увидел бледное лицо, костлявое, туго обтянутое тонкой кожей и потому похожее на череп.

– Ну же, – произнес гость. – Уже поздно, граф, я долго вас ждал. Мне необходимо передать вам послание, только и всего.

– От кого? – спросил Эрмин и прикусил язык, браня себя за несдержанность.

– От влиятельного лица, что просит вашей помощи и предлагает взамен то, в чем вы сейчас отчаянно нуждаетесь.