В первые месяцы царствования больше всего хлопот ему доставляла неразбериха в государственных делах Вавилонии. Все-таки отец был прежде всего воин, хотя ему хватало здравого смысла понять, что всякая попытка выйти за пределы отведенной предками территории определялась положением дел внутри страны. Старику не хватило времени, чтобы навести окончательный порядок с распределением наделов среди тех, кто составлял основу армии, по одиночке перебрать судей, вникнуть во взаимоотношения храмов и сильных землевладельцев со своими должниками и арендаторами, круто изменить налоговую систему и довести до конца установления государственного контроля над храмами. Отец не раз напоминал наследнику о необходимости присутствия в каждом святилище царского контролера, который должен был вести строгий учет всех доходов святилищ и безжалостно выдирать из рук жрецов царскую долю.

В ту пору Навуходоносор надеялся достичь согласия со жрецами по вопросу о возвеличивании Мардука как единственного воплощения божественности. С этой целью Бел-Ибни даже составил возмутительную по мнению ретроградов молитву, которую следовало зачитывать во всех храмах.

Нинурта — это Мардук мотыги,

Нергал — это Мардук натиска,

Забаба — это Мардук рукопашной схватки,

Эллиль — это Мардук царственности и совета

Набу — это Мардук счета, хранитель таблиц судьбы,

Син — это Мардук, осветитель ночи,

Шамаш — это Мардук справедливости,

Адад — это Мардук дождей.

В такой расклад никак не вписывалось местоположение царственной Венеры-Иштар, но у Бел-Ибни это почему-то не вызывало тревоги. Подобное почитание Мардука как единосущного созидателя мира и источника истины противоречило и настойчивым советам Амтиду прислушаться к голосу Заратуштры и ввести своим указом почитание Ахуро-Мазды, поднять народ на борьбу со злобным Ахриманом. Одним словом, располовинить мир.

— Государь, государь! — голос возницы вернул явь.

Навуходоносор вздрогнул, повертел головой. Точно, процессия добралась до ворот Иштар. Вернулись в исходную точку… Так всегда бывает — сколько мысленно не плутай по былому, все равно вернешься в настоящее.

Уже заметно повечерело. Царь вздохнул, сошел на стену, начал спускаться вниз. Спросил себя — скажи, Балату-шариуцур, если ты такой умный и прозорливый, как он, царь Вавилона, должен был поступить с истиной? Вколачивать ее в головы черноголовых с помощью окованных железом дубинок? Огласить указ, лишить жрецов их собственности, снести все ложные святилища, сжечь истуканов, которых в Вавилоне было бессчетное количество? То-то и оно…

Навуходоносор знал, как привести к покорности взбунтовавшийся на первом году его царствования город Ашкелон.

А вот как одарить людей истиной?

Первые два года царствования Навуходоносор посвятил окончательному усмирению Заречья. Имея в виду намечаемое сокрушение Египта, он намеревался превратить Аммон, Эдом, Моав и прежде всего Иудею в надежное предмостье. Эти царства должны были несокрушимой твердыней встать на пути птицеголовых, которые, как сообщила разведка, вновь пытались любым способом пролезть в Палестину.

Это была извечная дилемма, уже две тысячи лет определявшая главные политические цели правителей Египта, а также царств, располагавшихся к северу и востоку от Синая. Дело было не только в желании пограбить чужие народы, речь прежде всего шла об обеспечении безопасности государства. Былые дни надежно подтверждали — в чьих руках находилась Палестина и полоска финикийской земли, тот мог диктовать свою волю правителям от побережья Верхнего моря до Загросских гор на востоке и Тавра на севере. Справедливым было и обратное утверждение — всякий, кто железной пятой вставал в Иудее, держал под прицелом не только Дельту, но и внутренние области Египта, вплоть до Куша, страны чернокожих, или, как ее еще называли, Нубии. Этот постулат был доказан многократно — гиксосами, хеттами, ассирийцами, с одной стороны, и воинами Тутмоса III и Рамсеса II,[90]с другой.

Явившись весной своего первого года правления (604 г. до н. э.) в Заречье, Навуходоносор принялся «зачищать» территорию. Нельзя сказать, что это нашествие сопровождалось исключительно грабежами, уничтожением непокорных городов, наложением тяжелой подати. В первый год своего царствования, как и после сражения под Каркемишем, Навуходоносор сумел без особых усилий собрать огромную дань, которой хватило и для распределения в войске в качестве «добычи меча, лука, коня (эта часть отходила всадникам), добычи щита и добычи славы», и для начала возведения наружной городской стены, и украшения храмов в Вавилоне, и для реконструкции всей оросительной системы. Тревожили только непокорные, не спускающие глаз с Египта Тир и Сидон, а также крепости Ашдод, Ашкелон, Газа, преграждавшие вавилонянам дорогу к берегам Великой реки, и все равно трудности казались преодолимыми. Решивший оказать сопротивление Ашкелон был взят в конце похода (декабрь 604 г. до н. э.). Царь Адон так и не дождался помощи от фараона Нехао, который не посмел выступить за пределы своей страны. Адон был взят в плен, знаменитый храм Астарты разграблен, ремесленники, моряки, угнаны на поселение в Вавилонию.

Навуходоносор решил, что судьба Ашкелона — хороший урок всем, кто надеялся на помощь Египта. То-то удивился Навуходоносор, когда на следующий год из всех городов, где стояли гарнизоны вавилонян, от большинства его соглядатаев стали поступать донесения, что местные правители удивительным образом вдруг все разом возгордились и позволяют себе пренебрежительно отзываться о молодом царе. Кто-то постоянно будоражил население глупейшими слухами о скором освобождении от халдейского ига. В городах, даже в тех, которые присягнули на верность Вавилону, бессчетно распространялись подметные письма, в которых утверждалось, что Нехао, мол, удалось собрать многочисленное войско и час расплаты с вавилонскими захватчиками близок.

Навуходоносору не терпелось сокрушить непокорных, однако, когда царь поставил вопрос о широких и безжалостных репрессиях в Араме, Финикии и Палестине, его уману Бел-Ибни резко возразил.

— Хорошо, разнесем в пух и прах гнезда бунтовщиков, с кого тогда будем собирать дань?

Навуходоносор разгневался, принялся кричать, что ассирийские владыки на подобные вопросы внимания не обращали. Была бы сила, а уж добычу его солдаты сумеют взять!

— Кудурру, — старик попытался урезонить правителя, — успокойся. Давай рассудим здраво. Мы попали в порочный круг — чтобы окончательно усмирить Заречье, необходимо разгромить страну Мусри, а чтобы расправиться с Мусри, необходимо привести к покорности Заречье. Каким образом решали этот вопрос владыки Ашшура и что из этого вышло? Да, они сметали города с лица земли, переселяли народы, брали великую поживу. Но разово!.. Вспомни описания всех походов Саргона, Синаххериба, Асархаддона, Ашшурбанапала. Они подчистую стригли шерсть с захваченных овец, затем требовался срок, чтобы шерсть наросла вновь. Что представляла из себя Ассирия как не разбойничье гнездо, где они укрывались после очередного набега. Что в результате? Тот, кто внимательно вчитывался в годовые анналы, невольно приходил к выводу: все их походы разбиваются на циклы, причем с каждым годом число походов возрастало, а количество добычи уменьшалось. К тому же после победоносных дней, когда цари Ашшура могли сами решать, по какому азимуту выступить на этот раз, наступила пора, когда им приходилось неотрывно тушить пожары, возникавшие на той или иной окраине царства. Они оказался заложниками армии, требовавшей добычи и ходившей в поход не ради укрепления государства, а только для того, чтобы набить собственный карман. Из одной беды ассирийские владыки попали в другую. Теперь ты хочешь по собственной воле сунуть голову в ту же самую петлю. Это ошибка — нам необходимо строить новое государство, где каждый подданный ощущал свою кровную связь с центром. С Вавилоном!.. Острастка покоренным народам нужна — в этом спору нет, однако наказывать следует не ради самого наказания, а чтобы была польза для государства, и мы смогли, в конце концов, сломить страну Мусри. С этой целью необходимо сплотить Заречье во что-то, подобное союзу, направленного против внешнего врага. Прекратить междоусобицы, навести порядок, успокоить население и постепенно сплотить народы вокруг единого Сущего. Привести их к Мардуку… Пусть их всех осенит его божественная сила. Только в этом случае мы получим неиссякаемый источник доходов и устойчивость Вавилона будет обеспечена.