– Чиновники, – сказал Шаваш, – надутые люди. Разве могут они признать, что какой-то город богаче столицы? А вот спросите любого лавочника: он тут же скажет, что Осуя разорила столицу.

– Так-то оно так, – возразил варвар, – но самый богатый из осуйских банкиров живет в доме, который скромнее самого бедного из дворцовых павильонов.

– Небесный город, – сказал Шаваш, – стоит за тысячу верст от границ, болота, леса и реки преграждают к нему путь. А Осую легко захватить: всякий, кто взберется на прибрежные горы, съест ее, как пирог с блюдечка. Поэтому осуйцы прячут свое добро. Кроме того, каждому, кто прикидывается бедняком, легче делать грязные дела. Семьдесят лет назад, например, Осуе сильно мешал город Дах, где делали дивные ковры. В это время к Осуе подступили варвары. Осуйцы сказали: «Мы бедны, не нападайте на нас, а лучше нападите на Дах». Варвары им ответили: «Нам не на чем доехать до Даха». – «Это не беда, мы дадим вам суда, если вы заплатите за перевоз». Варвары согласились и напали на Дах. Вот они разграбили конкурента Осуи и еще заплатили за перевоз, а осуйцы на эту плату скупили всех жителей Даха, обращенных варварами в рабов, и поселили их в своих мастерских. После этого они стали делать вдвое больше ковров и продавать их втрое дороже, и везде говорили: «Это не наши ковры, это ковры из империи. Мы бы рады продавать их дешевле, но жадные чиновники сами дерут с нас три шкуры».

Шаваш вздохнул и сказал:

– Если бы Осуи не было, то и империя была бы богаче, и варвары бы были богаче. А злые чиновники продают все добро империи в Осую, получают взамен одни бумажки и скрывают от государя положение дел!

Через полчаса дошли до кабачка «Шадакун», упоминавшегося в самом начале нашего повествования. Увидев светильник, горевший перед богом, король подскочил к нему с радостным криком и сгреб его за пазуху. Потом направился к хозяйке, стоявшей за стойкой, и спросил, сколько она хочет получить за эту штуковину. Глаза хозяйки загорелись: она сразу сообразила, что с этого дела можно попользоваться.

– Во всем городе нет такого светильника, – заявила она, – я расстанусь с ним не меньше, чем за золотой!

Король Аннар возмутился:

– Ты меня принимаешь за невежественного варвара, женщина, – воскликнул он. – Да у нас такой светильник у живого торговца берут за два гроша, а у мертвого владельца – и вовсе даром!

И с этими словами он направился к выходу. Но хозяйка была женщина бойкая. Она вылетела из-за стойки, раскорячилась поперек двери и заорала:

– Ах ты, бесстыжие твои глаза! Думаешь, если ты король, так тебе и воровать можно! А ну плати за светильник!

Король Аннар одной рукой подвесил светильник к кожаной петле на поясе, а другой взялся за меч, висевший по соседству, и заявил:

– Женщина! Как ты смеешь так разговаривать с будущим зятем императора! В жизни короли ласов не платили за покупки ничем, кроме как вот этим, – и тут король вытащил из ножен меч.

Бог знает, что последовало бы дальше, если бы в эту минуту с верхнего этажа поспешно не спустился заспанный хозяин, – за ним семенил Шаваш, отправившийся на поиски хозяина с первого же мгновения своего пребывания в кабачке. Шаваш настойчиво шептал хозяину на ухо и нес за ним корзинку, в которой были еще три светильные лепешки из козьего помета, смешанного с нефтью и глиной.

– Великий король, – закричал хозяин, – не слушайте вздорную рабыню!

Король Аннар повернулся к нему, и хозяин, запыхавшись, поклонился ему корзинкой со светильными лепешками.

– А, – сказал король Аннар, – так это ты владелец кабачка. Сколько же ты хочешь за свои лепешки?

– Помилуйте, – отвечал хозяин, – все мое желание – услужить вам. Эти лепешки – ничтожный подарок вашей милости.

Эти слова королю понравились, и так как он не хотел, чтобы про него говорили, что он оставляет подарки без воздаяния, он снял с запястья золотой браслет и отдал его хозяину.

После этого король выразил желание выпить чашечку вина и уселся за длинный дубовый стол к трем или четырем лавочникам, которым случилось в этот момент быть посетителями кабачка.

Трактирщик подал им лучшее свое вино, которое, по правде говоря, было порядочной дрянью, и, отойдя к стойке, стал любоваться игрой камней на браслете. Шаваш подошел к нему за вторым кувшином вина. Трактирщик поспешно сунул браслет за пазуху, и поинтересовался:

– Я слыхал, что ты устроился в дом господина Андарза?

– Да, – ответил Шаваш, – господин Андарз велел мне показать варвару столицу.

Хозяин с сомнением поглядел на поводок на шее Шаваша, вздохнул и промолвил:

– Сдается мне, что я прав и что господин Андарз – хороший поэт, поскольку он умрет плохой смертью.

В этот миг пьяный Исман Глупые Глаза, тоже бывший в кабачке, подошел к стойке и сказал:

– Чудный мой! Дай вина.

– А этого тебе не дать? – сказал хозяин, показывая ему шиш.

– Нет, сказал Исман, – этого не надо. Дай лучше вина.

Кабатчик упер руки в боки и захохотал.

– Ах ты дрянь, – рассердился пьяный Исман, – только и знаешь, что хвалить Андарза и обирать честных людей.

Кабатчик захохотал еще громче.

– Это кто тут хорошо говорит об Андарзе? – послышался от порога звонкий голос.

Кабатчик поднял глаза и перестал смеяться: откинув дверную штору, на пороге стоял юноша в белом кафтане. В левой руке он держал пальмовую ветвь, а правая его рука была украшена желтой шелковой повязкой с надписью «Во имя справедливости». Заходящее солнце как-будто сияло вокруг его белокурых волос. Это был лицеист из «Общества Тростниковых Стен», десятник – судя по тому, что повязка была шелковая.

– Вот он, он! – заторопился Исан, – он всегда называл Андарза лучшим поэтом в мире!

Командир десятки неторопливо наклонился и вошел в кабачок. За ним, гуськом, вошли пятеро его товарищей. Немногочисленные посетители кабачка замерли, а король Аннар раскрыл рот так широко, словно хотел проглотить целиком дыню.

– Значит, хвалит Андарза, – нежным голосом сказал юноша. – Сдается мне, что у кабатчиков, которые хвалят Андарза, или не в порядке государственная лицензия, или они вообще скупают краденое.

Хозяин заведения побледнел. Глаза его запрыгали, как две блохи: лучше, чем кто-либо из присутствующих, он знал справедливость ужасного обвинения.

А юный десятник уже повернулся к Исману:

– Значит, ты указываешь, что этот человек хвалил Андарза?

Исман состроил рожу хозяину и сказал:

– Этот человек хвалил негодяя Андарза и поносил на чем свет советника Нарая, и у него дрянная водка, которую он не дает мне в долг.

– А ну-ка дай нам посмотреть свои расходные книги, – сказал десятник.

И тут с хозяином что-то случилось. То ли мысль об обыске и неизбежной находке подаренного королем браслета, – а по новым законам человек его занятия не имел права на такую вещь, – поразила его, то ли в доме можно было отыскать иные грехи, – он вдруг подхватил железный прут, каким мешают угли в жаровне, перемахнул через стойку и заорал: