он просил вам передать, что охрана спустилась вниз, чтобы все осмотреть, но вход в туннель был закрыт на огромный ржавый навесной замок. Без болтореза дверь никак не открыть. Так что за проверку безопасности можно не беспокоиться.

– Какое облегчение, не правда ли? – сказала королева и вопрошающе посмотрела на бумажную папку, зажатую у него под мышкой.

– Это последний отчет старшего инспектора, – объяснил сэр Саймон. – Мне показалось, что вы захотите ознакомиться с ним чуть позже. Если не возражаете, я положу его вам на стол…

– Спасибо, я возьму его прямо сейчас.

– Сегодняшняя записка лежит сверху, мэм, – сказал он, наслаждаясь своей предусмотрительностью. – Предупреждаю вас, что это крайне удручающее чтение.

– Неужели? Вы уже с ним ознакомились?

– Бегло просмотрел, чтобы быть в курсе дела. Помощник Стронга раздобыл дополнительную информацию о прошлом миссис Харрис. Похоже, она всегда была человеком с тяжелым характером, часто попадала в неприятности и принимала неверные решения. У нее был трудный старт в жизни, возможно, этим многое объясняется. Старший инспектор считает, что она сама могла писать себе записки. Вы знали об этом?

– Догадывалась.

– Честно говоря, мне сложно такое представить, но инспектор приводит веские доводы. Они есть в отчете. Если пожелаете, я могу их вам вкратце пересказать.

– Спасибо, Саймон, не нужно. Я сама прочитаю.

Когда личный секретарь ушел, королева позволила себе разочарованно вздохнуть. У Рози был выходной, и сэр Саймон пытался ей помочь. Он никогда не стал бы таким замечательным, не относись он критически ко всему, что считал важным. В нем она узнала своего собрата по духу, но ей не нравилось, что он роется в бумагах Рози.

Королева поднялась в свои покои, чтобы переодеться, но не заметила, как зачиталась отчетом в бумажной папке, которую положила на туалетный столик. Она так долго его ждала.

Обнаруженные сержантом Хайгейтом факты, безусловно, были печальные, учитывая то, что в итоге произошло с миссис Харрис. Когда Синтии Баттерфилд было три года, ее отец ушел из семьи к другой женщине. Второй брак ее матери, в котором, возможно, имело место насилие, был несчастливым и закончился разводом. После него женщина стала жить в затворничестве. Преодолев трудности, через которые ей пришлось пройти в детстве, юная Синтия уехала из Брайтона в Эдинбург, затем в Лондон, чтобы изучать историю искусств, а потом начала довольно успешную карьеру.

Сэр Саймон упомянул “неверные решения”. В отчете говорится, что на Синтию обратили пристальное внимание летом 1986 года, когда она работала куратором. В ее личном деле об этом почти не говорится, однако, похоже, ее обвинили в том, что она совершает “элементарные ошибки”. Тем же летом она перевелась из Королевской коллекции в отдел обустройства. Эту работу ей предложил Сидни Смерк, ее руководитель, который, как теперь известно, периодически выпивал и вел себя агрессивно. На тот момент она стала единственной женщиной в “чисто мужском” отделе, а потом перешла в хозяйственную службу.

Из всего этого сэр Саймон сделал вывод, что у нее “тяжелый характер”, но королева обратила внимание на дату. В том же году обнаружили картины Джентилески. Она с легкостью представила себе ситуацию, в которой Шолто Харви не захотел, чтобы увлеченная своей работой помощница заглядывала ему через плечо. По всей видимости, именно он указал на ее “элементарные ошибки”.

“Может быть, Синтия все делала правильно? – вопрошала королева. – Просто на нее пожаловался энергичный и всеми уважаемый старший сотрудник? Кто бы ей поверил, если бы она заявила о своей невиновности?”

Все дело в том, что в тех ситуациях, где сэр Саймон видел “тяжелый характер” и “неприятности”, королева обнаружила силу и упорство перед лицом несправедливости. Также сержант-детектив Хайгейт пообщался с человеком, которому Синтия Харрис передала по завещанию все личное имущество. Эта женщина – Хелен Фишер – рассказала все, что ей было известно, о соседке по комнате, которая стала ее подругой на всю жизнь. Только-только переехавшая в Лондон Синтия была уверена в себе и шикарно выглядела. В те годы ее кумиром стала Луиза Брукс, темноволосая кинозвезда эпохи джаза[69]. Синтия обожала путешествовать и питала невероятную страсть к шедеврам мирового искусства. Но она не реализовала свой потенциал, и в конце концов все ее надежды рухнули.

Даже из короткого пересказа в отчете было ясно, что этих двух женщин связывала крепкая дружба. Королева подумала, что надо будет не забыть попросить леди Кэролайн написать мисс Фишер письмо с соболезнованиями. Ей говорили, что у миссис Харрис не было близких родственников, но это вовсе не означает, что никто ее не оплакивает. Хотя казалось, что во дворце таких людей точно нет.

Королева встала из‑за туалетного столика. Все в том же черном платье и на каблуках, в компании Уиллоу и дорги, она спустилась по маленькой лестнице на первый этаж Северного крыла, где находился коридор, ведущий к северо-западному павильону с бассейном. Лакей, охранявший вход, явно не ожидал ее увидеть, но умело скрыл свое удивление. Вдруг осознав, что она забыла код для открытия двери, королева обрадовалась, что было кому прийти ей на помощь. Вот Филип часто плавает, он наверняка помнит код наизусть.

– Ваше Величество, – сказал лакей с легким поклоном и пропустил ее внутрь, но первыми в бассейн забежали собаки.

За высокими панорамными окнами в георгианском стиле виднелось темное небо – насколько может быть темным залитый жутковатым оранжевым светом уличных фонарей центр Лондона. Сам павильон был наполнен атмосферным светом прожекторов, висевших прямо под потолком, и повсюду сверкали волнистые блики от лампочек на бортиках бассейна. Довольные собаки разбрелись по покрытому плиткой полу, но королева не отпускала их далеко от себя. Их беспечное любопытство казалось ей неуместным. Должно быть, именно здесь, между дверью в раздевалку и пологим входом в воду, всю ночь пролежал труп.

“Массивная кровопотеря”.

В памяти всплыли слова из самого первого полицейского отчета. Кровь вытекла из тела: этого достаточно для наступления смерти. Адъютант сказал – потому что ей пришло в голову спросить, – что человек умирает при потере от половины до двух третей крови. Солдатам такие вещи известны. В каком‑то смысле радует, что люди могут выживать, даже если по их сосудам течет лишь половина от нормального объема. Но Синтии Харрис не повезло.

Стоя среди пульсирующих бликов, слыша гудение фильтра и плеск еле заметных волн, королева задумалась о том, что последнее, что видела и слышала Синтия перед тем, как потерять сознание. Она остро ощущала незримое присутствие горничной – вернее, ее отсутствие.

Быстрой чередой в голове пронеслись воспоминания: взмах шикарных, подстриженных под каре волос,