Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто это тебе сказал? — удивился он натурально.
— Мужики на стрельбище вызванивали мне конкретного чела из Израиловки, который по-русски ботает.[251]
— Ботаю я по-русски потому, как это у меня родной язык. Ему меня мама научила. Да и сам из себя я весь русский из центральной России. Тверские мы. Русее не бывает. Так-то вот. Кстати, я тут единственный правильный русский на всю округу в этом Патруле, — сделал он ударение на слово «правильный», — хотя попал сюда действительно из Палестины с еврейским паспортом.
— ???
— Жена-еврейка — не роскошь, а средство передвижения, — ответил он на мой невысказанный вопрос старой шуткой.
— А?
— Фамилия ее. Так легче было израильское гражданство получить, — предварил он не высказанный мною вопрос.
— И сюда ты с ней же?
— Не-а, она как раз в Израиле осталась. А мне там было слишком жарко. Не мой климат.
— Ага, а тут в самый раз, да? — меня реально улыбнуло.
— А куда теперь уже денешься с подводной лодки? Раньше надо было думать. Там, за ленточкой.
— И как же ты смог тут в начальники выбиться? Русских, насколько понял, не особо тут жалуют.
— А я блатной. По личной, так сказать, просьбе высокого еврейского начальства. К тому же я по паспорту — еврей. Меня на Новой Земле фактически спрятали от разных «правозащитников», специализирующихся на секторе Газа. И в Патруль тутошний начальником я сразу пришел. С зачетом моего российского звания старшины милиции, конвертированного в израильское звание «Рав Самаль полиции», аттестовали меня уже здесь на стаф-сержанта. Чуть позже и майора подвесили. Был бы прапором — стал бы ворентом.[252]Изначально так в контракте было оговорено. Еще ТАМ. В Израиле.
— А по деньгам?
— Небо и земля. Любой мой патрульный за староземельную зарплату служить уже не будет.
— Ты все время тут, в Порто-Франко, служишь?
— Да нет, пару месяцев на Мысу чалился с южной стороны Залива. Нас туда — к наглосаксам в командировки гоняют по ротации, как на ТОЙ земле в Чечню.
— А там все так же, как и в Чечне? — поинтересовался походя.
— Даже хуже, — отмахнулся он.
— А что, бывает и хуже? — тут уж удивился.
— Еще как бывает, — утвердил сержант.
— А в русских землях был? ЗДЕСЬ, я имею в виду.
— Был, конечно.
— И как там?
— Как в Польше, — ответил Доннерман загадочной фразой.
— Не понял?
— В Польше, у кого больше, тот и пан. Что тут понимать? — пояснил он шуткой юмора, демонстрируя крепкие зубы.
— Ну а если серьезно, — настаивал я на дележке информацией.
— Серьезно…
Борис почесал затылок, затем огладил его.
— Если парой слов, то в Московском протекторате голимые девяностые, разве что такого оголтелого бандитизма нет, зато есть ментовской беспредел, а под Русской армией — социализм, как при НЭПе.[253]Мелкому частнику еще дают подышать, а крупное — все у государства. Но рынок у них там, не распределение пайковое.
— Дела… Твою же мать. А нормальных мест тут что? Совсем нет? Девяностых я уже нахлебался до рвоты, и социализм также никаких приятных ассоциаций не вызывает.
Просто огорошил он меня.
— Почему нет? В Евросоюзе народ неплохо устроился, когда ТУТ про свою толерастию[254]и прочий мультикультурализм[255]забыл. Вспомнил, как самим работать надо. В Американских Штатах безопасно настолько, что даже оружие не только под запретом ношения, как здесь, гражданам даже строго воспрещено держать его и дома, все обязаны сдавать его на хранение в специальные арсеналы. Не бесплатно, разумеется. У пиндосов же свободно, значит — бесплатно. Фри, одним словом. Выдают там оружие только на выезд. Негров там полно, а вот велфера[256]нет совсем. Все вкалывают, чтобы пожрать. Там за хулиганку срок начинается от двадцати лет, не говоря уже о чем-то серьезнее. В Конфедерации так просто рай для белого человека, причем желательно протестанта. Католики с южных штатов тут с французами живут. В Техасе — фронтир и постоянные стычки с бандами латинос,[257]а рулят там сумасшедшие проповедники: горцы, мормоны и прочие сектанты. Видал таких по телевизору?
Я поддакнул, подтверждая.
— И живьем тоже случалось наблюдать эти пляски с микрофоном по сцене. Правда, под хороший спиричуалс,[258]что примиряло.
Борис отпил глоток кофе и продолжил:
— Но везде, Жора, тут капитализм, с более или менее человеческим лицом. Я имею в виду земли на север от Залива. Вот англы со скоттами[259]и айришами[260]на своих островах пьют по-черному, со скуки. Наверное, оттого, что у них тут республики, — Борис усмехнулся. — А вот у валлийцев на континенте наоборот — княжество. В Бразилии вроде неплохо и весело, хотя и привычно бедно. Про Китай умолчу, ты туда не поедешь. А за Китаем на север — Сербия. Страна новая, как там живут — никто не знает пока, кроме того, что к русским относятся хорошо. Это север. А вот южнее Залива все намного хуже. Дикость, варварство, антисанитария, феодализм, государственный бандитизм, помноженный на бандитизм клановый. Официальное рабство. Там только Чечня, то бишь — Ичкерийский имамат, размером со все русские земли, вместе взятые. А главное в том, что все якобы ТАМ уничтоженные федералами амиры ТУТ живут, цветут и пахнут. И хорошо себя чувствуют. Даже те, кто ТАМ официально сдох на зоне, мотая пожизненный срок. Вот такие пироги с котятами. Головы своей я тебе, Жора, не приставлю. Сам думай, куда тебе податься.