— Вспомни себя, когда ты в первый день поместила свою райскую птицу рядом с хищниками? Тоже всю ночь думала, как бы сделать у себя равновесие, — по-доброму напомнил Сектар, взглянув косо на то, что творила Валанди. Тяжело вздохнув, он изрёк: — Нам бы её беспечность. Так губить то, что сам создал. Оставь ты Зака в покое и занимайся своими тварями.

— Не гублю, а не даю скучать, — улыбнулась Валанди. — Если бы не тот хаос, что я устраиваю у них, они стали бы такими же хмурыми, как Зак, а после и вовсе подрались между собой точно так же.

— Так это потому, что я оставил их в спокойном мире? — опять воспринял все всерьез Закнеыл и нахмурился еще сильнее. Он поднял руку, намереваясь что-то привнести в свой мир новое, но все же опустил. — Нет, сначала нужно все взвесить.

— Ну, вот видишь, ску-у-учно, — протянула Валанди и брызнула водой в его сторону, но капли не долетели так далеко.

— Я вообще предлагаю выгнать её, — кивнул Сектар в сторону Валанди и хитро улыбнулся. — Или их обоих. Устроим ещё один мир, где будут вот такие демоницы и сухари сидеть, а мы уж с Каей и тут неплохо без вас обойдёмся.

— Точно, я согласна, — засмеялась богиня, поднимаясь на валун с ногами. — Я, богиня флоры и фауны Кая, изгоняю вас обоих из нашего рая! — но, разумеется, она была несерьёзна, и потому после своих слов засмеялась, по всем законам жанра поскальзываясь на гладкой поверхности камня.

— Сколько раз тебе говорить, не играйся на высоких поверхностях, — успел таки вставить Сектар, исчезая, но появляясь уже у камня, поймал Каю прежде, чем она коснулась затылком земли.

— Ну, мне всё равно ничего не будет, — пожала она плечиками.

— Зато нам слушать твоё нытьё о том, как болит твоя голова.

— А что в твоем мире? — пока Сектар отвлекся, Валанди заглянула в его обитель, и как засверкали ее глаза при виде того блестящего великолепия. Она ахнула и чуть ли не нырнула туда головой, желая потрогать все те блестяшки. — Красота. Хочу такие, сделай и для меня!

— Вот ещё! — фыркнул он. — Сама себе делай, учись создавать, а не крушить, маленькое бедствие.

Сектар поставил Каю на землю, и между ними завязался маленький диалог, где они нарочито громко обсуждали чрезмерную задумчивость Закнеыла.

— Может, начнешь заново строить мир? — предложила Кая.

— Ну нет! Ещё несколько дней его кислого лица я выдержать не смогу. Валанди, быстро вылезай из моего мира! Только тронешь там что-нибудь своими дьявольскими руками, я тебя превращу в статую, только приделаю хвост одного из противных существ, которых создала Кая.

— Они не противные!

— И клюв с рогами приделаю!

— Но мне интересно же! Как насчёт такого? — Валанди щёлкнула пальцами, и в мире Сектара, вопреки ожиданиям, ничего не рухнуло, а наоборот, появилась огромная переливающаяся статуя, изображающая Валанди в откровенном наряде и в эротичной позе. — Вот, будешь любоваться на меня и там тоже.

Со звонким смехом она отбежала подальше, чтобы не попасть под гнев Сектара.

— Все, я решил! — вдруг воскликнул Закнеыл. — Валанди, давай свое цунами сюда. Раз они не могут жить в мире, устроим для них потоп. Нет, подожди, лишу-ка я их магии для начала.

— Валанди, небеса тебя подери! — Сектар нырнул в свой мир, словно в воду окунулся. Ему не составило труда найти то, что не принадлежало его рукам, и одним взмахом он испарил эту статую. — Никаких вульгарностей и беспорядков! — когда он вернулся в рай, то смотрел на Валанди глазами бешеного быка. Взмахнув рукой, он заставил её ножки озолотиться. Всё, что было до колена, было настоящим золотом — тяжелым и неподъёмным, хоть и сверкало на солнце.

Кая в это время цокнула язычком, потеряв своего собеседника, и обратила взор на Закнеыла. Может, попытаться его как-то отвлечь от дум? Создав в раю одного из своих огромных зверей, она заставила его побеждать на Зака, но оно не нападало или вело себя агрессивно, а просто на большой скорости столкнуло в воду и исчезло. Всё произошло так бытсро, что только смех Каи говорил о том, что произошло что-то.

— Эй! — возмутился Зак, и из-за этого в его мире вспыхнула новая война. Он всего лишь хотел создать гармоничный и спокойный мир, но каждый раз созданные им существа делились на добрых и злых и начинали сражаться. Вздохнув, он махнул рукой на свою неудачу и повернулся к Кае. — Ну что? Все, я в твоём распоряжении.

— Я ведь могу ответить, — улыбнулась Валанди и взмахом руки перенесла себя вплотную к Сектару, сковав их золотой цепью. Надув губки, она спросила: — Тебе не понравилась моя статуя? Я ведь старалась. Как думаешь, что случится, если два бога начнут играть друг с другом?

— Играть друг с другом? — переспросил он, приподнимая бровь. — Это о каких же играх ты, богиня, говоришь?

Он снял с неё золото, но лишь для того, чтобы она ему на своём примере показала, что там в её понимании «игры». Нет, знал, конечно знал, и нарочно подстрекал её. Что такое рай? Мир, гармония, веселье и удовольствие, и богам не чуждо последнее. Они получают его разными путями, и Сектар намеревался пойти по своему любимому.

— В моём мире возрастут горы бриллиантов и злата, а в твоём начнутся новые катаклизмы. Но ведь тебе же не жалко свой мир, верно? — и к скованному богу добавилась хитрая улыбка.

Кая же опять надула губы и скрестила руки на груди, будто обиделась на Зака. Хотя, не её же в воду скинули.

— Закнеыл, ты совсем ушел в свой мир. Мы же сначала игрались, потом это стало каким-то хобби, но ты слишком сильно погружаешься в это, совсем нас забыл!

— Мне хочется понять ход мыслей созданных мною существ. Почему они делят все на добро и зло, хотя эти понятия не существуют раздельно? — попытался пояснить Закнеыл, подходя к Кае. Он приобнял ее и улыбнулся. — Ты, что, начала скучать без меня? Показывай своих пушистиков.

— Что, если мы отправимся на какое-нибудь облако, где помягче, одни? — прошептала Валанди, стрельнув глазками в Зака и Каю, проверяла, не слышат ли они их разговор. Вернувшись глазами к Сектару, она коснулась его груди и провела пальчиками к шее, дотрагиваясь волос, цвет которых ей безумно нравился. — А ведь природные явления бывают не только разрушительного характера. Вдруг от игр с тобой в моем мире засветит солнце и расцветут цветы? Я не всегда была ходячим бедствием.

— Что-то я не могу