решил, будто мне нужна твоя жалость? Кажется, ты полагаешь, что тебе, маленькая тварь, все теперь позволено?

Сильвенио беспомощно заскулил, даже не пытаясь сопротивляться. Перед глазами у него вспыхивали и гасли темные круги, в шее остро пульсировала боль. Ему уже очень давно не было так страшно от гнева Аргзы.

– Собираешься манипулировать мной, да? Так вот, ты кое-чего не учел! Я убью тебя, убью в тот же миг, как только ты…

Сильвенио сомневался, что он до этого «как только» доживет, потому что жизнь, кажется, собиралась покинуть его прямо сейчас. Он закричал, но из горла вырвался только придушенный предсмертный хрип. Этот звук, видимо, внезапно отрезвил пирата: он вдруг отпустил его горло и замолчал.

С минуту ничего не происходило. Сильвенио судорожно пытался отдышаться и унять безостановочно сотрясавшую его дрожь. Он тихо всхлипнул, не открывая крепко зажмуренных глаз, и тут же снова замолк, почувствовав, как Аргза осторожно гладит его по плечу.

– Прости, – сказал он уже абсолютно другим тоном. – Я сорвался. Вся эта слепота и… С каждым может случиться, верно?

Сильвенио не отозвался. Дрожь все не унималась, но дыхание уже приходило в норму, поэтому он наконец открыл глаза. Лицо варвара нависало над ним совсем близко: ноздри больше не раздувались от злости, звериный оскал постепенно сошел с лица. Шевелиться Сильвенио не решался. Он подождал, пока Аргза откинется спиной на одеяло рядом, пока обессиленно закроет лицо ладонью. И только еще через несколько минут напряженного молчания он осмелел настолько, что смог еле слышно выдавить:

– Это не жалость…

Аргза застыл. Сильвенио, в общем-то, и так понимал, что на самом деле тот ничего такого говорить не хотел. Наверняка все то время, пока он был погружен в размышления о причинах возложения на него пиратом миссии по наполнению его хоть какими-то человеческими чувствами, внутри Аргзы тоже происходила борьба. Варвар не привык, что о нем кто-то бескорыстно заботится, и не привык ощущать ответственность за кого-то, помимо себя. Раньше все люди для него делились исключительно на продажных партнеров по сделкам, врагов, рабочий скот и ненадежных временных соратников, а Сильвенио, похоже, не вписывался ни в одну категорию, и он просто не знал, как это принимать. Если до потери зрения Аргза мог просто забросить эти размышления в самый дальний мысленный ящик или же выкинуть вовсе, то теперь, когда он вынужден был волей обстоятельств смотреть непрерывно только в глубь себя, а не наружу…

– Это не жалость, – повторил Лиам увереннее. – Я не… не настолько вам сочувствую. Честно говоря, я абсолютно вас не понимаю… Вы непоследовательны… – Он вновь зажмурился и непроизвольно вцепился в покрывало, ожидая нового приступа ярости за свои слова, но упрямо продолжил: – Все эти годы вы намеренно меня приручали. Вы добивались, чтобы я не воспринимал вас как врага. Чтобы я… привязался к вам. Вы дрессировали меня, чтобы я был послушным… и полностью вашим. И теперь, когда я начал уже смиряться со всем этим, когда я смирился даже с тем, что в моей жизни больше никого никогда не будет, кроме вас… Теперь вы обвиняете меня в жалости, даже в намерении вами манипулировать! Тогда зачем вы лгали мне про свое якобы бесценное доверие, если его не испытываете? Я запутался, чего вы от меня хотите? Что я должен делать? Что мне можно делать, чтобы сохранить при этом и рассудок и жизнь? Считать ли мне вас дальше бездушным монстром… для своего же блага? Я не знаю, сир. Прикажите мне. Я устал разбираться в ваших настроениях. Просто скажите мне, ладно?

Аргза нащупал на постели его руку и, чуть сжав его ладонь, дернул на себя. Вздохнув, Сильвенио покорно пристроился на его груди, чуть вздрогнув лишь, когда пират провел кончиками пальцев по наливающимся на шее синякам.

– Что ты должен делать? Терпи меня, Лиам. Просто терпи. Тем более у тебя все равно нет выбора.

Он позволил ладони пирата скользнуть по его лицу в жесте слепой тоски.

– Это не ответ, сир.

– Что ж. Другого у меня нет.

* * *

– …сир?

– Хм-м.

– Сир.

– …

– Ладно… Могу я поинтересоваться, что на этот раз пытаетесь изобразить? Вы могли бы просто сказать «нет», как обычно делаете, но вы не отвечаете ничего определенного уже полчаса. Поскольку я не могу принимать решения за вас, то, вероятно, мне следует просто найти голосовую версию этого объявления и оставить в вашей электронной почте, чтобы вы прослушали ее тогда, когда будете более склонны размышлять над этим всерьез?

– Ты потрясающий зануда, Лиам.

– Тогда просто скажите мне прекратить поиски, и я больше не буду пытаться.

– Тебя-то чем не устраивает моя слепота, интересно? Я не срываюсь на тебе после того случая, так что тебя мое состояние вообще никак не касается. К тому же, должен признать, в этом есть своя прелесть: по крайней мере, мне больше нет нужды видеть поганые рожи моих подельников и рабочих, которые только и думают, как всадить мне нож в спину. А уж на всякие там пейзажи глазеть мне тем более без надобности.

Он тихо фыркнул, предусмотрительно держась от капитанского кресла подальше. После того как Аргза его едва не удушил, он предпочитал теперь говорить с ним о серьезных вещах – да и вообще говорить – исключительно на расстоянии. Всего лишь мера предосторожности: он не хотел, чтобы варвар снова вымещал на нем свою злость ни за что, учитывая, что в следующий раз это могло кончиться и более плачевно, чем охрипшим на несколько дней голосом и надолго задержавшимися синяками. Аргзу эта его мера предосторожности, кажется, злила только больше – и одновременно едва уловимо расстраивала.

– Знаете, я начинаю думать, что, быть может, лучше и в самом деле поискать вам хорошего психотерапевта. Ваша паранойя очень опасно сочетается с вашим упрямством, и если она будет и дальше развиваться в том же духе, то вы рискуете… Ай! Не надо!..

Аргза рывком притянул его к себе за куртку (эти ужасные длинные руки!) и неласково двинул кулаком по плечу.

– Как насчет вспомнить урок про тщательный выбор слов, маленький умник? – прорычал он ему в лицо.

Сильвенио зажмурился и весь сжался, потирая плечо, планировавшее, судя по ощущениям, отвалиться прямо сейчас.

– Простите… я заговорился…

Пират раздраженно его отпустил. После того разговора он стал гораздо чаще напоминать ему, где его место, невзирая на то, какие почти теплые отношения у них установились до этого. Казалось, пират и сам не рад был вдруг очнуться и обнаружить, как много лишнего позволяет