Я смотрю на нее, командующую, и мне хочется ее обнять и попросить перестать притворяться сильной. Я вижу в ней красавицу-маму, сумевшую вырастить четверых сыновей, каждый из которых добился успеха. Умницу-маму, сумевшую остаться другом и верным сторонником каждому из своих сыновей. И, конечно, маму, потерпевшую крах. Потому что ни одна мать на свете не может пожелать себе пережить кого-то из своих детей.

Ничего этого вслух я не говорю, просто завороженно смотрю на Сабин, демонстрирующую дом: «Для моих детей этот дом – всегда крепость», вид из окна – «О, как любил его Давид!», переводы книги «Антирак» (50 языков) – «О, вы не представляете, мне до сих пор приходят письма благодарности Давиду со всего мира. И я на них отвечаю»; кабинет, где была написана большая часть «Антирака», еще пара книг и самая последняя книга Давида Серван-Шрейбера, «Об умении сказать «до свидания»«, – «О, мой мальчик, он работал до последнего вздоха».

Интервью она решает давать с левреткой на руках. Говорит, иначе собака будет выть из соседней комнаты. Но это, разумеется, отговорка. Просто она цепляется за эту испуганную собачонку, как за спасительную соломинку. Она решила никого не ставить в известность, но вообще-то это ее первое интервью после смерти Давида Серван-Шрейбера. И она дает его так, будто ее сын все еще нуждается в материнской защите: «Начиная «Антирак», Давид рисковал поссориться со всем ученым сообществом, ведь он ставил под сомнение всё то, что годами вдалбливали врачи своим пациентам: лекарства, покорность и никакой самодеятельности. И тут возникает Давид с этим «Чем я могу помочь своему лечению?!»«Она смотрит на меня выжидательно: я вообще понимаю, о чем она говорит. Тут дело не в трудностях перевода. Ей нужно безоговорочное одобрение линии жизни ее сына. Только получив его, мадам Серван-Шрейбер продолжает: «Врачи вначале, конечно, были Давидом недовольны: сам – врач, он как будто перешел на другую сторону. Никто ничего и слышать не хотел о какой-то там помощи со стороны пациента, о любого рода самодеятельности. Давида с его идеями попросту не воспринимали всерьез. Стали говорить, что его исследования и эта книга – просто агония ракового больного. Но мой Давид – он очень упрямый. Он уперся и привел доказательные примеры того, что статистика в болезни – не самое главное. Что бывают и «казуистические» случаи. И вероятность успеха в таких случаях часто в наших руках.

«Антирак» – это, безусловно, идеальный способ отношений человека с болезнью по имени рак в XXI веке: человек понимает, что рак очень силен, хитер, опасен, но также человек знает, что в нем самом есть, самой природой заложены ресурсы, позволяющие с этим раком сражаться. Вот что хотел доказать мой сын!»

Мадам Шрейбер рассказывает, как, пытаясь доказать, что в большинстве случаев рак не был связан с генетической предрасположенностью, ее сын Давид получил доступ к самому подробному реестру (он находится в Дании), в котором отслеживается происхождение каждого индивидуума, пострадавшего от рака. Больше года Шрейбер изучал данные. Выяснилось: рак не так уж зависит от генетики – иначе в семьях, где есть приемные дети, был бы тот же уровень заболеваемости раком, что и у их биологических родителей, а не тот, что у их приемных родителей. Но всё было наоборот. Заключение специалистов, которые нашли и обследовали больше двух тысяч приемных детей и их родителей, опубликованное в крупнейшем медицинском обозрении New England Journal of Medicine, утверждает: наследование генов биологических родителей, умерших от рака в возрасте до пятидесяти лет, не влияет на риск заболевания раком их отпрыска. Напротив, смерть от рака приемного родителя (который не передает никакие гены, но передает свои жизненные привычки) увеличивает риск приемного ребенка столкнуться с болезнью в пять раз. Это исследование показывает, что именно жизненные привычки, а не гены, являются основной причиной склонности к раку. Результаты всех исследований онкологических болезней совпадают: генетическая компонента имеет значение максимум в 15 % случаев гибели от рака.

Мадам Шрейбер останавливается, чтобы насладиться произведенным эффектом. И продолжает: «Благодаря моему сыну стало совершенно очевидно: рак – это эпидемия, которая растет. И что есть нечто такое в нашем образе жизни, что создает эту эпидемию. И, разумеется, это обратимо. Нет никакой фатальности, и все мы можем научиться защищаться. Я могу только повторить вслед за моим Давидом: «В каждом из нас есть раковые клетки, но у каждого из нас есть также организм, природа которого позволяет мешать процессам образования опухолей. И каждый из нас должен пользоваться этим»«.

Главная и неоспоримая заслуга профессора Серван-Шрейбера заключается в том, что он стал первым, кто простыми словами изложил публике важные знания о раке, до сих пор фигурировавшие лишь в научных статьях. Поворотный момент в книге «Антирак» – фотография подопытного Мышонка Номер Шесть. И его история.

Маленький белый мышонок – один из тысяч безымянных подопытных профессора Чжен Цуя из Северной Каролины, отважно согласившегося поделиться результатами своей профессиональной деятельности с профессором Серван-Шрейбером. Для понимания механизмов роста опухоли Чжен Цуй вводит мышам смертельные дозы раковых клеток S180.

Из всех штаммов раковых клеток, используемых исследователями, клетки штамма S180, или клетки саркомы 180, – одни из самых агрессивных. Произошедшие от особой мыши из швейцарской лаборатории, они используются во всем мире для изучения рака в идентичных условиях воспроизводства. Эти клетки содержат необычное количество хромосом и выделяют огромное количество ядовитых веществ, которые взрывают капсулы клеток, с которыми они вступают в контакт. При введении в организм мышей клетки S180 размножаются с такой скоростью, что масса опухоли удваивается каждые десять часов. Они оккупируют окружающие ткани и разрушают всё, что встречают на своем пути. Когда они находятся в брюшной полости, их разрастание быстро превосходит возможности дренажа лимфатических сосудов. Как в засоренной ванне, жидкости накапливаются до тех пор, пока живот не заполнится брюшной водянкой. Эта светлая жидкость представляет собой идеальную среду для роста клеток S180, которые продолжают свое быстрое размножение до того момента, пока не блокируется жизненный орган или не разрывается важный кровеносный сосуд, что приводит организм к смерти.

В лаборатории Чжен Цуя изучают не рак, а обмен веществ в жировой клетчатке. Для того чтобы получить антитела, необходимые для экспериментов, в короткие сроки, мышам и вводят пресловутые клетки S180, которые производят брюшную водянку, откуда можно легко извлечь эти антитела. Эта классическая процедура требует, увы, постоянного обновления подопытных, поскольку ни одна из мышей, которым вводят несколько тысяч клеток S180, не может прожить больше одного месяца.

Ни одна. До тех пор, пока однажды в лаборатории Чжен Цуя не происходит нечто из ряда вон выходящее. Помощница Цуя согласно правилам эксперимента вводит 200 тысяч клеток S180 группе мышей – обычную дозу для этой обычной процедуры. Дальше всё идет по плану: мыши страдают, их животы раздуваются, в них концентрируется искомая жидкость. И только одна из подопытных (вскоре выяснится: это на самом деле он, мужчина), Мышь Номер Шесть, оказывает сопротивление инъекции, упрямо сохраняя плоский живот. Лаборантка повторяет инъекцию. Безуспешно. Тогда по совету Чжен Цуя она удесятеряет дозу, доведя ее до 2 миллионов клеток. К изумлению лаборантки, в животе Мышонка Номер Шесть по-прежнему нет ни рака, ни брюшной водянки.