Видимо, правительница лунианцев сняла стражу после того, как они с Оро стали парой. Почему?

Времени удивляться не осталось, Айсла посчитала это хорошим знаком.

Она подождала несколько минут, пока Клео не скрылась из виду.

А потом тоже пересекла мост.

Клео удалялась от своего дворца. Айсла кралась за ней по тому же лесу, где они с Оро побывали две недели назад. Куда же лунианка направлялась?

Белое платье мягко развевалось над травой, его не пятнала грязь, не вымачивали извилистые ручьи. Когда Клео миновала воду, та и вовсе поворачивала течение в ее сторону, будто взывая.

Одежда Айслы почти не пропускала холод. Нос и щеки, конечно, пощипывало, но в груди было тепло. Ботинки защищали от мороза. Клео ступала легко, снег ее ничуть не тревожил. Может, он тоже питал правительницу силой, как луна.

Вдруг Клео остановилась, и Айсла замерла, а потом нырнула обратно под покров леса. Правительница лунианцев встала перед горой, покрытой льдом, словно броней. Клео подняла руки над головой, растопырив пальцы, – и снова опустила с грацией упавшей с неба снежинки.

Лед мгновенно начал таять, соскальзывая вниз пластами, что ударялись о землю и снова затвердевали. Айсла сощурилась, вглядываясь в темноту. Что Клео делала?

Нужно было подобраться поближе. Айсла шагнула вперед, ступив одной ногой за пределы леса. Лед продолжал падать, открывая дыру, похожую на портал. Или потайной ход. Неужели здесь они должны встретиться с Оро? Или Клео хранила тут Сердце? Или вообще нечто иное?

Айсла сделала еще шаг – и воздух взрезало пронзительным визгом.

Между деревьями пронеслась та самая темно-синяя птица, целясь прямиком в голову Айсле. Та пригнулась как раз вовремя, но тварь развернулась, яростно щелкая клювом. А потом снова громко крикнула – это был сигнал тревоги, запоздало сообразила Айсла. Птица шпионила для Клео и предупредила хозяйку, что за ней следят.

Айсла осмелилась поднять глаза. Правительница лунианцев успела повернуться. Их взгляды встретились.

Вспыхнуло кристально-голубым, и Айслу подбросило вверх плотным столпом воды. Из легких выбило воздух. Клео отшвырнула ее к покрытой инеем горе, и Айсла вскрикнула – позвоночник будто раскололся на части. Боль потрясала, ослепляла, и Айсла снова взвизгнула, когда ударившая ее вода с потрескиванием превратилась в лед.

Клео шагнула к ней, и на ее лице отразилось удивление.

– Должна признать, – произнесла лунианка, – что твоя глупость впечатляет. Бессильная – и последовала за мной на мой собственный остров?

Клео ее прикончит. Как убила Джунипера.

Айсла забилась в оковах льда…

Но они с тем же успехом могли быть железными.

– О, ночь становится холоднее, а лед – крепче, – промурлыкала Клео. – А теперь скажи-ка мне, дикая, зачем ты пошла за мной сюда?

Айсла должна была действовать хитро, отвлекать Клео разговором как можно дольше. И молиться, чтобы хватило времени придумать план.

– Я знаю, – бросила Айсла, и голос прозвучал низко, надломленно. Она судорожно вдохнула, в промежутки позвонков, словно кинжалы, вонзилась боль. – Я знаю, почему ты убила Джунипера.

Во взгляде Клео мелькнуло любопытство. Она приблизилась еще на шаг. Покачала головой, и белые волосы заблестели на лунном свету.

– Ты дура.

Дура… Слово было подобно старому знакомому или, может, врагу, что приветственно взмахнул рукой. Пусть Айсла и совершала глупости, дурой она не была.

– Но храбрости тебе не занимать, раз без сил явилась на турнир… – Клео вскинула бровь. – А кожаные перчатки, чтобы проникать в защищенные комнаты наших замков? Изобретательно. – Она поджала губы. – Давай посмотрим, хватит ли тебе ума выпутаться из этой передряги.

Лунианка щелкнула пальцами, и лед стал крепче. Толще.

Гнев согревал Айслу изнутри, но его не хватало, и она цепенела от холода. Когда дикая зашептала, собственные губы показались ей парой льдинок.

– Ты боишься, – проговорила Айсла. – Потому что я знаю… знаю, это ты сотворила проклятия. – Она снова забилась во льду, яростно, неистово. Но все тщетно. – А если и дура сумела догадаться, то любой сможет.

Клео подняла руку, и лед пополз от ключиц Айслы к самой шее, обнял, словно хрустальное колье. Айсла охнула, каждый вдох стал морозным.

– Ты сама не понимаешь, что делаешь, дикая, – произнесла Клео. – Но даже если бы понимала… – Она улыбнулась. – Мертвецы не болтают. И уж точно не снимают проклятия, верно?

И лунианка, ухмыльнувшись, скрылась в ледяном проходе.

Когда умираешь, время течет по-другому, вдруг осознала Айсла. Секунды тянутся километрами, минуты – бесконечными завываниями ветра. Может, прошли целые часы, а может, всего один, но вскоре она перестала ощущать боль, что вгрызалась в спину сотней ножей. Дикую сковал лед, даже то скудное тепло, которое помогала накопить одежда.

Айсла вспомнила, как впервые перенеслась на остров Луны. Как его возненавидела. Снег, лед, мерзлота вокруг казались красивыми, но бесконечно жалили. Словно сотни комаров по всему телу. Айсла пробыла там считаные минуты, но этого хватило, чтобы полная луна целиком поглотила корабль.

Айсла никогда и не думала, что причиной ее смерти станет нечто столь простое и естественное, как холод. Проклятие или клинок в сердце – вполне. Но не холод.

Сначала Айсле стало грустно. Затем страшно.

А потом дикая снова разозлилась.

Клео права… Айсла дура. Она отправилась следить за правительницей лунианцев безо всякого плана, так отчаянно желая получить ответы. И завладеть Сердцем.

И свершить месть.

Айсла забрала все слова, обращенные к матери, обратно, стянула их с неба, сплетая молитвы. Будь у нее силы, дикая, возможно, сумела бы шевельнуть пальцем и дотянуться до скалы подо льдом. Или до дерева. Или призвать зверя, который помог бы ей освободиться.

«Нет, я все-таки тебя виню, – произнесла Айсла мысленно. – Если я умру, это твоя вина. Что за дикая позволяет себе влюбиться, зная цену?»

Ей стало интересно, как бы мать сейчас выглядела. Как я, наверное, только более взрослая, решила Айсла. Правители, дав жизнь отпрыску, начинали стареть быстрее, становились всё старше и старше, по мере того как увеличивался их род. Каждой семье причиталось ограниченное количество силы. С появлением проклятий остров и народы ослабели. Но в каком-то смысле некоторые, утратив родных, становились сильнее.

У Айслы не было семьи. И все же она слаба.

Одинока.

Нет… не одинока.

Кулон. Грим говорил, что в любое время, когда он ей понадобится, она должна прикоснуться к кулону. Он мог ее спасти. Но руки застыли, скованные льдом, слишком далеко – никак не высвободить. А вот подбородок… может, вышло бы дотянуться им до цепочки…

Из горла вырвался звук и отразился эхом от гор, жилы у основания шеи свело болью. Айсла наклонила голову как можно ниже, и в висках застучало.

Вот только лед Клео поднялся по шее слишком высоко. Ничего не вышло.

Айсла бессильно повисла, приложившись затылком о склон горы, – и почти не ощутила боли. Даже если бы как-то удалось прикоснуться к кулону, Грим не мог выйти ночью, вдруг сообразила Айсла. Он добрался бы до нее лишь утром.

А к утру она уже будет мертва.

Глава 43. Ложь

Щеки коснулось горячее дыхание. Лед с треском раскалывался – кто-то вонзал в него клинок. Пробивался, чтобы ее вытащить, словно высекал статую.

Айсла не могла открыть глаза. Они замерзли, как и все остальное тело. Ресницы слиплись. Даже неспособная видеть, Айсла знала, что вокруг до сих пор ночь, ведь стало холоднее.

Она попыталась разомкнуть губы, поблагодарить того, кто ее освобождал. Но они остались скованы морозом. Кто бы там ни был, он с силой бил оружием по льду снова и снова, так, что дрожь пробирала Айслу до костей. Одно неосторожное движение – и удар придется по ней.

– Это она, да? – произнес голос.

Бесконечно глубокий – и полный насмешки.

Еще голос.

– Ну посмотри на личико. Разумеется. – По щеке Айслы прошлось нечто острое. Клинок? Нет, ноготь. Очень длинный ноготь. – Из ее костей мы приготовим бульон, который наполнит нас силой. А волосы сожжем и вдохнем дым,