4. В изучении, реставрации, трактовке Истории – сталкиваются два базовых инстинкта. Это интересно. Это вообще свойственно человеку. Это относится не только к Истории.

Один – это инстинкт познания: стремление к истине, к максимуму информации. Это необходимо для ориентирования в окружающей среде и адаптации к ней. Он требует максимум знания и максимум объективности, честности: адекватного восприятия информации, – что необходимо для анализа с последующей адекватной реакцией.

Второй – это инстинкт максимального действия, он же стремление к максимальному росту энергопреобразования, он же инстинкт жизни как максимально энергопреобразующей формы существования: он же социальный инстинкт в данном случае, как стремление индивида объединяться в эффективный социум, и чтоб социум его был максимально значим, мощен, потентен.

Имеет место парадокс:

стремление к истине расходится со стремлением к значимости.

Временная ступень-порог разделяет их на два разных уровня.

Стремясь к значимости, человек стремится к ней в настоящем, прошлом и будущем. Прошлое уже состоялось объективно. Но изменимо субъективно. И субъективно человек прибавляет значимости своему прошлому – как индивидуальному, так и групповому. Насчет собственного индивидуального он твердо знает, где врет, а позднее начинает верить кое во что сам. А вот насчет группового, отдаленного веками и посредниками, он искренне верит в то, во что ему потребно.

5. Все всегда знали, что все люди и все народы склонны приврать, приукрашая свое прошлое.

Мы говорим лишь о том, что на серьезном, коллективном, народном, научном уровне, – это зависит не от прихоти, самолюбия, тщеславия или глупости, но: диктуется социальным инстинктом.

Социально-историческое искажение Истории есть побочное действие великого социального инстинкта.

Инстинкт этот диктует личности быть членом великой группы.

5-А. Социальный инстинкт заставляет человека завышать групповую самооценку.

Стремление быть значительным принимает субъективную ретроспективную форму казаться значительным.

Желаемое становится действительным в восприятии Истории.

Украшение прошлого есть форма стремления к значительности.

6. То, что в разговоре об истории мы так быстро свернули на фальсификацию истории, весьма показательно. Фальсификация истории – убедительное доказательство неравнодушия к ней. Фальсификация истории – это показатель ее значимости для настоящего.

7. Все насущные решения мы принимаем, исходя из соотношения своих сил с предстоящим делом. Силы оцениваем, исходя из опыта. Стремление к максимальным действиям имеет результатом завышение самооценки: чтоб сделать так много, как только можно, надо напрячь все силы (а уж там что выйдет, ухмыляется природа…).

Стремление к приукрашиванию истории – это инстинктивное стремление к завышению групповой самооценки.

8. Когда мы знакомимся с человеком – мы не устраиваем ему испытания на силу, храбрость, благородство и ум. Мы составляем о нем мнение по его манерам и речам. Составляем портрет личности по деталям. Ты – кто и каков? По рекомендациям своих друзей, по кругу, к которому он принадлежит, по известным моментам его биографии, по репутации: то есть – по его прошлому. По тому, как он уже проявил себя в жизни. Что он сделал – вот то он и есть. Человек – это его дела. Сумма поступков.

Можно сказать иначе:

Человек – это его прошлое.

Или:

Человек – это его биография.

Или:

Человек – это сумма его поступков.

В этом видны все его моральные и умственные качества, его энергичность и достоинство. Если мы узнаем, что обаятельный мужчина – убийца и вор, он мгновенно перестанет быть в наших глазах хорошим человеком. Если мы узнаем, что бомж – бывший герой, человек добрый и отважный, но спился, – мы посмотрим на него другими глазами и как минимум дадим хоть сколько денег. Если мы узнаем, что эта светская красавица – проститутка и бандерша… и т. д. Ну, а биографии политиков – это просто расчисленный продукт имиджмейкеров. Тут все ясно.

Ну так: история народа – это биография группы.

История народа – это характеристика народа.

Тоже всем ясно.

9. Интерес к истории – это психологически обусловленная потребность в групповой самоидентификации. Чтобы быть членом группы – надо, чтоб эта группа вообще была (для начала…). Если она есть – она должна как-то выглядеть, иметь какие-то черты, характеристики. Если она как-то выглядит – надо же знать, как? Нельзя же быть членом группы, не представляя, что это за группа, черт возьми.

Социальный инстинкт лежит в основе интереса к истории.

История – это оформление группы во времени и характеристика группы во времени.

История – это ответ на вопрос, кто мы такие в этом мире, и кто ты такой в этом мире.

Знать, кто мы такие и каковы мы – необходимая база для того, чтобы успешно действовать в мире. А это действие – суть и назначение нашей жизни вообще.

История – это форма ориентирования народа во времени и пространстве.

10. Что есть патриотизм? Любовь к родине. К народу и всему тому, что делает твоих людей народом: к его земле, его культуре, его языку, его истории.

Что есть любовь к родине? Самая яркая и сильная форма социального инстинкта, когда человек осознает и формулирует, что его желание счастья и блага своему народу – сильнее, чем желание счастья и блага лично себе: и при столкновении интересов он ставит, сам, лично, добровольно, по своему внутреннему чувству, благо народа выше собственного. На фронт! В тюрьму! Не отступлюсь.

Лорд Байрон – это любовь!!

Гм. Большинство любит скромнее. Но от группового инстинкта никуда не денешься. Свой народ – как свои родители. Сукин сын, но ведь все-таки это наш сукин сын… Короче:

Когда ты кого-то любишь, то все его поступки ты стараешься истолковывать в его пользу. Ты всегда предпочтешь увидеть его с хорошей стороны. Найти плюсы в его характере и действиях. Найти смягчающие обстоятельства, если что не так. Усомниться в правдивости информации, если она рисует его с неблаговидной стороны.

Любовь освещает любимого с наилучшей стороны. Ибо он воплощает для любящего все лучшее, что есть в его душе. Любимый делается для любящего идеалом человека. И никто не требует, чтобы любящий видел любимого объективным трезвым взглядом. Ну, разве что тот окажется преступником и мерзавцем. А мелкие грешки – это ерунда…

Заметьте, в основе любви лежит половой инстинкт, который проявляется на рациональном уровне так, что любимый наделяется всеми возможными достоинствами. Разум подбивает аргументационную базу под веление инстинкта.

Если таково индивидуальное чувство – то почему вы ждете иного от социального? Кого любят – того и видят в розовом. Мы не обвиняем любящего во лжи: мы понимаем, что он видит не так, как остальные. Ну, видит, может, и так, – но для него это исполнено совсем не того значения, что для остальных. Ибо для патриота в его стране воплощены все лучшие чувства и приложения сил…