22. Знамя есть атрибут групповой самоидентификации.

Знамя есть объективация воинского духа группы.

Знамя есть знак силы.

Знамя есть предметное проявление сущности войска.

Нет сил, как хочется закончить этот полет высокого штиля цитатой: «Знамя есть священная херугва, которая… которой…»

Священность знамени – это только предлог, повод, условность, закон, чтоб хранить и крепить единство войска. Драться с врагом все равно надо, бежать все равно не надо, и вот сбережение знамени – это как красная черта на шкале: дальше пойдет развал, взрыв, разрушение системы. Сбережение знамени – это индикаторная черта воинской группы: еще боевая система – или уже неуправляемая толпа.

23. Спаять группу в систему так, чтобы каждый ценой своей жизни спасал каждого – практически невозможно. Хотя, конечно, «сам погибай, а товарища выручай», но товарищ ничем не лучше меня, особенно если это незнакомый товарищ. Всех героями не сделаешь, хотя стремление есть. Однако связь каждого с каждым в трехтысячном полку – громоздкая и невозможная связь. Полк собран по взводам-ротам-батальонам-службам. Но – все три тысячи человек – в равной степени обязаны беречь знамя. Это как спутанный ком прутьев собрать в ровную метлу и перетянуть поверху проволокой. Вот знамя – это закрутка концов той проволоки.

* * *

Итоги под чертой.

Идеальная ценность – это реальная ценность более высокого уровня.

Когда человек умирает за идеальную ценность – он умирает за реальные ценности надличностного уровня, то есть системные ценности.

Смерть за родину в дальнем походе – это часть защиты родного очага, и только если все будут защищать всё, это возможно. Смерть за истину – это положить жизнь на то, чтобы твоя группа правильнее ориентировалась в жизни и тем самым успешнее выжила. Смерть за веру – это за то, чтоб твоя группа была системой, сильной в своем единстве взглядов и не растворенной в группе врага.

Формулировать эти комплексы чувств и цепи мыслей весьма сложно. Рыба не должна думать, как она плавает. Сидя на берегу, за нее думаем мы.

Люди в своих культурно-цивилизационных действиях руководствуются неосознанным социальным инстинктом в его многочисленных и разнообразных формах и проявлениях. Эти формы и проявления социального инстинкта мы и пытаемся осознать и сформулировать.

Символ – это максимально нагруженный знак. Потребность в символе – это потребность в закодировании огромного объема информации. Смысл символа – это перенос на него и концентрация на нем массы информации. Оперирование с символом – страшно упрощает, усиливает, рационализирует оперирование с предметным объектом конечных действий. Внушить личному составу священность знамени – в тысячи раз проще и доходчивее лекций о родине, дисбате и смысле жизни.

Смысл символа – в эмоциональной нагрузке, превышающей информационно-фактологическую настолько, что фактинформация лишь обозначена, а эмоция полностью доминирует. Символ взывает к чувству и действию напрямую – ясно и эффективно!

Стремление к символу отвечает потребности человека в максимальных ощущениях и максимальных действиях. Это его психофизическая сущность.

Стремление к символу отвечает потребности человека в структуризации социума. Это его социальная сущность.

…Внешне абсурдная борьба за тряпку на палке – это экстремальное проявление социального инстинкта в борьбе за социальный знак. Это условное (знаковое, символическое) оформление инстинкта межгрупповой борьбы.

Структурирование социума, повышение энергетичности социума, совершенствование координации социума, большее информационное наполнение социума, рост операционной мощности социума, – основные и объективные функции символа. То есть:

Символ есть естественный и закономерный элемент в эволюции социума, коррелирующий с ростом энергопреобразования социума.

Мы говорили о символе в основном как знаке групповой самоидентификации. «Умираю за символ группы» – это все равно что «умираю за группу – сильную, единую и неделимую, достойную и непобедимую, тем я горд и силен, а на вас всех плевал». Духовная накачка – это тоже фактор победы.

…Герб, гимн и прочая торжественная символика – точно то же самое, вид сбоку.

Сил нет как хочется написать первую фразу ненаучно, неполиткорректно и просто непринужденно. На Востоке всегда жили мудрые сволочи, которые проницали суть и обожали изложить ее с туманной краткостью. Например: «Слабое побеждает сильное», или «мягкое побеждает твердое». Сколько же взыскующих душ толпится на том свете, чтобы побеседовать с Лао Цзы!

А имелось в виду, что мягкая вода подмоет скалистый утес – оно же русское «капля камень точит»; или слабый ребенок вырастет, а муж силы состарится, и юный силач будет куда круче старца.

Вот здесь уже изложено понятие системного ресурса. Мужской силе, не ржите, в мускульном смысле слова, развиваться уже некуда, впереди слабение и старость, – а у ребенка впереди рост, возмужание, сила, будущее за ним. Скала стоит себе и стоит, и воде сделать ничего не может, а вода течет-течет, лижет-лижет ее миллион лет, – точно подмоет и обрушит, у нее впереди такая возможность есть.

Понятно, что у ребенка системный ресурс больше. Нет, не чем у воды, а чем у взрослого. У него, как био-социо-системы, впереди взросление и вся взрослая жизнь, в смыслах и биологическом, и социальном. Он, считая от сегодняшнего дня, сделает куда больше, чем при равных условиях взрослый. Пока не умрет и не распадется на составные атомы.

Вот так и любая система имеет свой ресурс. Это – все, что она может сделать еще, от сегодняшнего дня – или любой избранной точки, тогда от этой точки и считать будем, – и до завершения своего существования, до прохода всех фаз и завершения своего системного цикла.

Понятно, что. Могучий старый дуб сравнительно скоро упадет, умрет он, – а молодой дубок будет расти и крепнуть еще долго после падения старого. Ну, и все прочие примеры с биосистемами того же рода.

Машина новая и старая – это другое. Она не меняется, только изнашивается. Накапливающееся число нагрузок и деформаций постепенно ее разрушает – и все. А так новая отличается от старой только тем, что крепче и лучше по качеству – будучи точной копией по форме. Ресурс ее не системный – у нее ресурс живучести, работы, километраж и отчасти хронометраж.

Нас интересуют системы саморазвивающиеся и самовоспроизводящиеся. В частности нас интересуют социальные системы. От кружка танцев до государства и цивилизации.

Вот интересно! Все театралы часто слышали, что «срок жизни театра – двадцать лет». Имеется в виду, что группа молодых талантливых единомышленников, создав и подняв театр, поработав на высоте профессионализма, – с возрастом обрастает людьми менее талантливыми, а конкурентов талантливых сама выживает из ревности, и начинаются распри, портятся характеры, исчезает самокритичность, и падает уровень, не тот кураж, разная мера славы и денег разрушает коллектив, ну и вот. А что с государством в принципе то же самое – это как-то менее понятно.