–Мама-а,– настырно звал Оди, дёргая её за подол чёрной неглаженой юбки.

–Что такое?

–Та женщина страшная.

–Какая ещё женщина?– безразлично отозвалась мама.

–Да вон там, в стороне.

–Это мать того мальчика, которого убил Флинн.

И правда, чуть поодаль от нас застыла фигура. Выглядела она пугающе, но, присмотревшись внимательнее, я понял,– женщина была не страшной, просто измождённой, как наша мама.

Лицо её выражало такое же горе, она была бледна и понура. Они с мамой походили на двух призрачных сестёр, обитателей этого кладбища. Женщина смотрела на могилу Флинна, её рука медленно поднималась.

–Убийца,– выплюнула она.– В мире ещё есть справедливость. Убийца мёртв. Как и должно быть.

Женщина замолкла и стремительно зашагала между рядами надгробий.

–Верно…– пробормотала мама на автопилоте.– Он виноват. Не послушался меня – и вот итог.

Джун вздёрнула подбородок.

–Мама, говоришь так, словно Флинн заслужил…

–Он не слушался меня!– мама встрепенулась и резко развернулась к дочери, едва не сшибив Оди с ног.– Не слушался! Если бы!..

Она поперхнулась воздухом, её щёки раскраснелись. Но почти сразу же мамина кожа снова побелела, а из неё самой будто вытянули все силы. Она едва слышно произнесла:

–Раз они умерли, значит, оба виноваты.

–Мама…– печально сказала Джун.

–Вы – единственное, что у меня осталось.

Мама обняла нас троих, и от её стальных объятий у меня перехватило дыхание.

–Не оставляйте меня, хорошо?– взмолилась она, зарываясь лицом в мои волосы.– Я не переживу ещё одной потери. Просто не переживу.

Смерть папы и трагедия, случившаяся с Флинном, надломили что-то в маминой душе. Возвращаясь с работы, она запиралась в своей спальне и часами рыдала. Иногда, проходя мимо её дверей, я слышал обрывки фраз, от которых сердце обливалось кровью.

«Почему вы так со мной поступили?!»

«Как могли меня предать?!»

«О чём только думали?! Почему не слушались?!»

Мама корила себя, ведь не сумела предотвратить беды. Тогда она ещё не знала, как уберечь родных. К сожалению.

Кроме того, Джун всё чаще задерживалась в школе, что не могло понравиться маме.

–Сегодня я приду чуть позже,– сообщила она, укладывая в сумку карманное зеркальце.– И, думаю, на выходные…

–Что ты делаешь?– мрачно спросила мама.

Раньше мама и Джун были похожи друг на друга. Высокие, темноволосые, аккуратно одетые. Но мамины волосы растрепались, одежда измялась. Пышущая здоровьем Джун отбрасывала на мать глубокую чёрную тень.

–Не поняла,– легкомысленно отозвалась сестра.

–Что, по-твоему, ты делаешь? Кто проследит за твоими братьями, пока я на работе? Помогай мне хоть немного!

Когда мама говорила таким голосом, стоило ожидать бурю. Но Джун смело ответила на её пристальный взгляд.

–У меня дела.

–И ты тоже, да?– в мамином голосе зазвенели отчаянные нотки.– Тоже хочешь меня оставить?

–Конечно, нет, мама, о чём ты таком говоришь?

–Не огорчай меня, Джун. Не надо.

Голос мамы стал совсем тихим.

–Те, кто меня огорчают, так быстро уходят… Я больше не вынесу этого… Обещаешь?

На этот раз уверенность Джун дала трещину.

–Обещаю,– заверила она, обнимая маму.– Не волнуйся. Я точно не собираюсь никуда уходить, даже мысли такой нет. Мы всегда будем вместе, да?

Наконец мама смогла улыбнуться. Она крепко обняла дочь в ответ.

–Я могу положиться только на тебя.

* * *

–Поиграем? А? В «холодно-горячо»?

Я страдал от безделья. Мне не хотелось отвлекать Джун, но ребёнок есть ребёнок. Мне было необходимо внимание, которого я так мало получал в последнее время от матери.

–Тебе когда-нибудь надоест в неё играть?– задала Джун риторический вопрос, но на этот раз её улыбка выглядела слабой и вымученной.

–Нет!

Мой крик, как и обычно, разнёсся по всему помещению. Джун устало поморщилась.

–Хорошо, только недолго.

Я отдал сестре игрушечного робота, чтобы она спрятала его куда-нибудь подальше. Джун отставила швабру, взяла игрушку и вздохнула. Ей предстояло ещё много дел, но игры с младшими братьями тоже входили в каждодневные обязанности.

Она направилась к дверям из комнаты, но на половине пути вдруг застыла. Её лицо исказилось, вытянулось, побелело. Зрачки сузились, губы слегка приоткрылись. Она выпустила из рук робота, и он с громким стуком ударился о паркет. Одна пластмассовая нога отвалилась и отлетела под диван.

–Джун! Джун!

Ей было больно, но я не понимал, в чём дело. Она вцепилась рукой в живот.

–Надо присесть, и всё пройдет,– успокоила она меня.

–Болит живот? Что-то плохое съела? Нужна таблетка?

–Нет, нет, всё нормально. Не надо таблетки, для меня отдых – лучшее лекарство. Давай поиграем чуть позже, ладно? Сейчас я не могу. Ты только маме не говори, а, Шен? Договорились?

Я не совсем понял, в чём дело, но согласно кивнул. Кроме того, в последнее время я так мало общался с мамой, что не смог бы ничего рассказать, даже если бы захотел. Но случившееся стало для меня плохим знамением.

Однажды, когда мама уже вернулась с работы, а Джун всё ещё задерживалась, в дверь позвонили. На пороге стояли Джун и не знакомый мне мужчина.

Мама нахмурилась и выставила нас с Оди на второй этаж, а сама вместе с Джун и незнакомцем устроилась в гостиной. Я не мог пропустить такой важный разговор, и, оставив Оди наедине с книгой, подкрался к дверям и заглянул в гостиную.

Джун почему-то сидела на диване рядом с мужчиной, а не с мамой. Разве семья не должна быть вместе? Не сразу я заметил, что и Джун, и мужчина сильно нервничают.

–В школе что-то случилось?– натянуто спросила мама.– Успеваемость моей дочери снизилась? Она неподобающе себя ведёт?

–Нет, дело не в этом,– ответил мужчина, поправив на носу очки.

–Зачем ещё учителю приходить к ученице на дом?

–У нас к тебе серьёзный разговор,– сказала Джун.

–Понимаете, я и ваша дочь…