Но перед ним не йоро-мангу, оборотень Кагалыма. Перед ним доска, истыканная стрелами, и мельтешение маятников. Как примирить в себе бывшего Следопыта Линека и охотницу на нечисть из таежного племени?

«В тебе слишком много мыслей, — говорила, охотница Хатэ. — Ты как старый лось, чья голова клонится под тяжестью рогов. Лось умеет сбрасывать рога. Так и ты научись отбрасывать мысли».

Предпоследняя стрела Михи вонзается совсем близко к яблоку. Среди зрителей ползет шепоток. Старый Охотник улыбается чуть натянуто.

— Ну же! — восклицает он. — Последняя попытка!

Последняя попытка. Последняя стрела.

В руки прокрадывается дрожь. Миха стискивает зубы.

Попасть. Нельзя промахнуться.

— Не думай, попадешь ты или нет, — слышит он.

Повернувшись, Миха видит острый профиль одноглазого. Приглушенный шарфом голос исполнен уверенности. Его невозможно не слушать.

— Смотри на мишень, — говорит одноглазый, и Миха послушно поворачивает голову. — Нет ничего, кроме нее и тебя.

Голос одноглазого становится напевным, он произносит слова на манер стихов.

— В твоих руках нет лука, ты и есть лук.

На твоем луке нет тетивы, тетива — это твоя душа.

На твоей тетиве нет стрелы, стрела — это твое сердце.

Когда ты пускаешь стрелу, это ты летишь в цель.

Стреляй!

10

Тишина была глубокой и стылой, как воды Крайнего Моря. Миха опустил лук, утер пот со лба тыльной стороной ладони.

— Поздравляю, — первым сказал одноглазый. — Добрый выстрел.

Старый Охотник остановил маятники. Он подошел к щиту, зачем-то подергал стрелу, глубоко засевшую в яблоке. Повернулся к зрителям. На мгновение ему не удалось совладать с растерянностью. Лицо под гримом вытянулось.

— Выстрел засчитан, — сказал он, выдавливая улыбку. — Мои поздравления, Михан.

Все заголосили. Гул быстро принял угрожающий оттенок. Острие всеобщего раздражения упиралось в одноглазого, чьи подсказки направили стрелу в цель.

Мнение большинства выразил траппер.

— Нечестно, — сказал он, буравя взглядом поочередно Миху, одноглазого и Старого Охотника. — Так не пойдет.

— Почему же? — спросил одноглазый, все еще разглядывая мишень. — Прекрасный выстрел.

— «Прекрасный выстрел», — перекривил его траппер. — Да хер бы он попал без твоей болтовни.

— Хер бы ты попал и с моей болтовней, — парировал одноглазый, даже не поворачиваясь в сторону траппера.

Траппер, стоявший по левую сторону от одноглазого, дернул плечом. Ружье, только что бывшее у траппера за спиной и завернутое в чехол, вдруг заблестело вороненой сталью у него в руках.

Клац-клац — передернул он затвор.

— Хочешь проверить, как я попадаю, земляк? — траппер облизнул губы.

Зрители попятились в стороны. Ружье смотрело в бок одноглазого.

Тот медленно поднял руки, размотал неспешно шарф. Снял повязку, закрывавшую увечный глаз. Так как он стоял слева от Михи, сын Атмоса не видел, что открылось толпе.

Ближайшие к одноглазому зрители ринулись прочь из палатки. В спешке кто-то оборвал полог, ветер с кружащимися снежинками радостно ворвался внутрь.

— Я тебе не земляк, — сказал одноглазый, поворачиваясь к трапперу.

Траппер стал тих и бледен. Ружье заходило в ослабевших руках. Вжав голову в плечи, он попятился к выходу. Р-раз, и выскользнул наружу, а там поминай как звали.

Следом за траппером потянулись остальные зрители. Все как один избегали смотреть в лицо одноглазого.

Миха не понимал, что происходит. Не понимал, почему сереет под накладными струпьями Старый Охотник. Одноглазый советчик повернулся к Михе.

Под шарфом и повязкой скрывалась металлическая пластина от виска до подбородка — на всю левую половину лица. Вместо левого глаза сверкал огромный рубин.

Видимая часть лица улыбалась Михе.

— Давай знакомиться, Стрелок, — сказал советчик. — Меня зовут Мурид. Мурид Кассар.

11

— Миха… Михан, сын Алана Атмоса.

Мурил Кассар протянул ему руку. Его пальцы на ощупь напоминали железные прутья.

— Я буду звать тебя Стрелок, — постановил он. — Это Доброе имя.

Миха осторожно отнял ладонь. Теперь, когда Кассар открыл свое лицо, сын Атмоса чувствовал яростную мощь, исходившую от капитана наемников. Будто перед Михой распахнулась заслонка доменной печи и раскаленное нутро дышало на него жаром.

Только жар этот странным образом леденил. Неудивительно, что люди при виде Кассара старались оказаться подальше.

— Ты слышал о моем отряде? — спросил Кассар.

Миха кивнул.

— И что о нем говорят?

— Мало хорошего, — Миха решил, что Кассару надо лгать поменьше. Уж очень пронзительно зиял его единственный глаз.

— Ха! Неудивительно. Мы здесь славно покуролесили в свое время, — Кассар усмехнулся. — Несколько лет назад Старый Медведь Окол-Верига, здешний Покровитель, поссорился с барами, и те пообещали сровнять его замок с землей. А заодно и Паром. Управители Самана нанимали бродячие вымпелы по всему континенту, чтобы спасти медвежью задницу. Нанимали, как в Белостенном водится, под долговые письма. Когда баров отвадили и подошел расчет, казна оказалась пуста. Тогда уже бойцы зароптали, что пустят пал в Пароме и поживятся у Медведя в погребах. Пришлось саманцам закрыть глаза на то, что несколько соляных караванов сгинуло, не дойдя до Парома. Да десяток золотоискательных артелей расстался с хабаром, кто по-доброму, а кто и с уговорами. С тех пор не любят в Пароме наемников, особенно мою Черную Руку. А что делать, Стрелок? Кушать-то всем хочется.

Миха молчал, не зная, что сказать.

— Ладно, обо мне поговорили. Давай о тебе теперь. У тебя редкий дар, Стрелок. Верь мне, таких, как ты, — один на тысячу.

— Да будет вам, — буркнул Миха, краснея.

— Слушай старого бродягу, Стрелок. Стрелять и йотуна можно научить. Бары крепят зверюгам на спину осадные самострелы и натаскивают их дергать рычаг. Безмозглая образина заменяет взвод валитских пушкарей. Или взять бунтовщиков из Распола. Стоило хамонцам прижать крестьян, как те похватали дедовские «аспиды» и давай озорничать. Только гвардия их угомонила. Задумайся — на крестьянина с арбалетом пришлось посылать тронные вымпелы! Так что умельцев засадить стрелу или болт всюду хватает. Но ты, Стрелок, ты из другой породы. Ты художник. Твоей работой можно любоваться. Понимаешь?

Миха помотал головой. Он уже сто раз успел пожалеть, что зашел в палатку. Очень непросто стоять перед распахнутой заслонкой домны. Особенно когда тебя затягивает внутрь.