— Нам не приходилось просить, — упавшим голосом добавила Маргарет.

— Но на самом деле он так и не позвонил? — Берден постарался задать свой вопрос помягче.

— Нет, так и не позвонил. И от этого я волновалась за него — зная, что он на этом мотоцикле…

Маргарет Гриффин сжала руку мужа и положила ее к себе на колени. Берден двинулся по коридору в комнату Энди, которую обыскивали Дэвидсон и Розмари Маунтджой. Кипа порножурналов, обнаруженная в шкафу с одеждой, нисколько не удивила Бердена. Энди, конечно, понимал, что мать, прекрасно осведомленная о его пристрастиях, вытирая пыль в его комнате, благоразумно не станет заглядывать в шкаф. Энди Гриффин никому не писал и не испытывал тяги к печатному слову. В его журналах были только картинки с короткими и грубыми возбуждающими подписями. Если у него когда-то и была подружка, она не писала ему и не дарила своих фотографий. Единственной интересной находкой был обнаруженный в нижнем ящике комода бумажный пакет с девяносто шестью долларовыми банкнотами различного достоинства, от однодолларовой до десятки. Старшие Гриффины заявили, что ничего не знают об этих деньгах. Маргарет смотрела на доллары, как на монеты давно исчезнувших царств, выкопанные из земли археологами. Она пересчитала купюры, на миг позабыв о своем горе. Вопрос, который она, по-видимому, не решалась задать, боясь показаться смешной, задал за нее муж.

— Это деньги? На них можно что-нибудь купить?

— В Соединенных Штатах, — ответил Берден и тут же поправился: — Да вообще-то их принимают почти везде. И в нашей стране, и повсюду в Европе. В магазинах их берут. Ну и, во всяком случае, в любом банке их можно поменять на наши банкноты. На фунты, я имею в виду, — уточнил он.

— Почему же Энди их не потратил?

Бердену претило спрашивать этих людей о веревке, но он должен был это сделать. К его облегчению, впрочем, ни один из Гриффинов не понял страшного подтекста вопроса. Они знали, как умер их сын, но слово «веревка» не ассоциировалось у них напрямую с повешением. Они сказали, что дома веревки не держат, и были уверены, что Энди тоже не держал. После этого Терри Гриффин снова перевел разговор на доллары, найденные у Энди. Казалось, неожиданная находка захватила все его мысли.

— Эти деньги, которые, вы сказали, можно обменять на фунты, — они принадлежали Энди?

— Они находились в его комнате.

— Тогда они теперь наши, правда? Это будет вроде компенсации…

— О, Терри, — сказала ему жена. Но он не обратил внимания:

— Как вы думаете, сколько они стоят?

— Фунтов сорок-пятьдесят.

Терри Гриффин задумался на миг и спросил:

— А когда можно будет их забрать?

Он подошел к телефону сам.

— Канонир Джонс.

Послышалось Бердену или нет? Может, Гуннар? Такое имя вполне может принадлежать и англичанину, если, скажем, его мать была из Скандинавии. В школе с Верденом учился мальчик по имени Курт — такой же англичанин, как все остальные. Так почему бы не Гуннар? Или Гюнтер? Или, возможно, «канонир» — прозвище, оставшееся со времен службы в артиллерии.

— Я хотел бы увидеться с вами, мистер Джонс. Сегодня вечером вам подходит? В шесть?

— Приходите, когда вам удобно. Я дома.

Он не спросил, в чем дело, не заговорил ни о Танкреде, ни о дочери. Это привело Бердена в легкое замешательство. Он не хотел бы понапрасну мотаться в Лондон.

— Ведь это вы отец мисс Давины Джонс?

— Так сказала мне ее мать. В этих делах мы должны Доверять женщинам, правда?

Берден не собирался начинать обсуждение этой темы и, повторив, что будет у ГГ. Джонса в шесть, распрощался. Он решил найти слово «канонир» в толковом словаре — старший инспектор Вексфорд никогда не расставался надолго с этой книгой. Выяснилось, что иногда в английском так же называли оружейников.

Вексфорд тем временем звонил в Эдинбург. Максэмфайр — самая что ни на есть шотландская фамилия, но довольно необычная, и, обнаружив, что в справочнике лишь один такой абонент, Вексфорд не сомневался, что это и есть подруга Давины Флори. Он оказался прав.

— Кингсмаркэмская полиция? О, а чем же я могу быть вам полезна?

— Миссис Максэмфайр, как я понимаю, мисс Флори, мистер Коупленд, миссис Джонс и Дейзи останавливались у вас в августе, когда приезжали на Эдинбургский фестиваль?

— О нет! Отчего вы так решили? Давина терпеть не могла останавливаться у кого-то. Они жили в отеле. Когда Наоми заболела — а у нее был действительно серьезный грипп, — я предложила ей переехать к нам. Ведь это так ужасно — лежать больным в отеле, вы согласны? Даже в таком роскошном, как «Каледониан». Однако Наоми не согласилась — думаю, из боязни заразить меня. Давина с Харви, конечно, часто бывали у нас, мы вместе обошли много замечательных мест. А бедняжку Наоми я, кажется, так и не увидела.

— Мисс Флори сама как-то участвовала в фестивале, верно?

— Да-да. Она читала лекцию о трудностях, с которыми сталкиваешься, когда пишешь автобиографию, а кроме того, выступала на писательском круглом столе. Тема была… что-то о том, как полезно писателю быть разносторонним, то есть писать и беллетристику, и документалистику, путевые заметки и эссе и так далее. Я была и на лекции, и на круглом столе, все было очень интересно…

Вексфорд перебил ее:

— Дейзи тоже ходила с вами?

У миссис Максэмфайр был мелодичный и какой-то девчоночий смех:

— О нет, не думаю, чтобы Дейзи так уж интересовалась этими вещами. Вообще-то она обещала бабке прийти на ее лекцию, но не думаю, чтобы на самом деле пришла. Знаете, она так мила и непосредственна, что ей все простишь. — Это были те самые слова, которые Вексфорд хотел услышать — или же он убедил себя, что хочет их слышать… — Разумеется, с ней там был ее молодой человек Я его видела лишь мельком — в их последний день у нас, в субботу. Я помахала им с другой стороны улицы.

— Николас Вирсон, — сказал Вексфорд.

— Верно. Давина называла имя Николас.

— Он был на похоронах.

— Разве? Я была слишком расстроена и не заметила. Так это все, о чем вы хотели со мной поговорить?

— О, я еще не подошел к тому, зачем я вам, собственно, позвонил, миссис Максэмфайр. Я хотел просить вас оказать мне одну услугу. — Оказать услугу? А может, сподвигнуть его на жертву? — По ряду причин, о которых я сейчас не хочу распространяться, Дейзи нужно уехать из дому. Не могли бы вы пригласить ее погостить у вас. Ну, всего на недельку… — Вексфорд чуть помедлил. — Или две. Как вы?

— Но она не приедет!

— Отчего же? Уверен, она вас любит. Думаю, ей хотелось бы сейчас общества людей, с которыми она может поговорить про свою бабку. Эдинбург — прекрасный и интересный город. Какая сейчас у вас погода?