Ефим налился красным цветом, уставился на Громова, соображая, как ему подостойнее ответить, но не нашелся и молча вышел.

– Запахло жареным, и он тут же избавился от трупов, – поделилась я со спутником соображениями по пути к каюте.

Внезапно он высказал иную точку зрения:

– Не думаю, что это так. Тела не могут возить на круизном теплоходе до бесконечности. Скорее всего, их сдали в городской морг.

– Но теперь мы не узнаем, сколько тел было! Соответственно, неизвестно, остался ли Никита жив.

– Боюсь, что нет, – равнодушно пожал он плечами.

Мы как раз достигли лестницы, я выразительно фыркнула в ответ на его замечание и отправилась дальше по коридору, а он стал подниматься.

Когда я зашла в номер, то сперва подумала, что Юлька еще не вернулась, но потом заметила свет, сочащийся из-за неплотно притворенного входа в санузел, и услышала звук струящейся воды.

Я сидела и думала над расследованием, но Образцова не выходила слишком долго, и я начала беспокоиться. В итоге я направилась туда и постучала.

– Юль, ты здесь? Все в порядке? – Она не отзывалась. Тогда я толкнула незапертую дверь. Оказалось, что Юлька тихо плакала, склоняясь над раковиной и пустив воду, чтобы плача не было слышно за пределами ванной. – Что случилось? – кинулась я к ней.

Она нехотя подняла бледное лицо и уставилась в зеркало. У меня сердце сжалось, когда я увидела, сколько скорби в ее глазах.

– Он предал меня, – сказала чуть слышно.

– Кто? Макс?

У Юльки едва дрогнула бровь, словно она хотела удивиться, но не было сил, затем она задумалась на пару секунд и, кивая, напряженно вымолвила:

– И Макс тоже.

Странно. Мне казалось, что подруга крутит любовь все-таки с одним из соседей. Я вывела ее сначала из ванной, затем из транса и заставила все рассказать.

– И почему мне так не везет с мужчинами? – закончила она повествование.

– Вот уж не знаю, – пожала я плечами, а сама задумалась: «А мне везет?»

Я в свой черед поведала новость: трупов в трюме больше нет.

– Он их перепрятал? – предположила Юля.

– Думаю, просто сбагрил в город. Теперь концов не найти. Ведь Руслан не успел разглядеть, что это были за пятна.

– Не надо о нем! – попросила подруга, и я сменила тему.

На ужин мы не пошли. Настроение было поганым у обеих, но если у меня еще была надежда, Образцова, судя по ее виду, обдумывала возможные варианты суицида. Тогда я предложила напиться, но она отмахнулась. Вечная трезвенница Юлька…

Утром мы все же нашли в себе силы, чтобы пойти на завтрак. Вопреки всяческим традициям, сели вдвоем в середине зала и даже отказали милой пожилой паре, когда они спросили, можно ли к нам подсесть. Образцова, правда, потом сообщила, что ей очень стыдно, но я успокоила: вокруг много свободных мест, и даже есть несколько еще не занятых столов, найдут, куда пристроиться. Ребята пришли позже, кинули на нас виноватые взгляды и устроились втроем в излюбленном месте. Там же, еще до их прихода, восседала в одиночестве Варвара, потому что Ника в обнимку со своим возлюбленным сидела в другом месте. Видимо, у матроса был выходной. Или им не запрещается завтракать вместе с пассажирами, не знаю, не читала их устава.

Я продолжала разглядывать трапезничающих в поиске одного-единственного человека, но его отчего-то не было. Не знаю, в чем причина, но все негативные моменты, связанные с ним, как-то рассосались, и теперь меня переполняли нежность и благодарность за то, что Влад за меня заступился. Кто знает, что бы со мной сотворил Ефим Алексеевич, если бы Громова рядом не было.

Вспомни Ефима – вот и оно. Вышел на сцену, весь такой радостный, помпезный, в темно-синем праздничном костюме, и заговорил в микрофон:

– Уважаемые пассажиры, у меня для вас отличные новости. Точнее, для пассажиров нижней палубы. Никита Лавинин, выигравший позавчера в лотерее, вечером был вынужден сойти с теплохода по личным обстоятельствам. А это означает что? Правильно, игра продолжается!

– Какое лицемерие! – возмутилась я и кинула недоеденную булку на стол. Юлька, вытаращив глаза, закивала.

И все-таки, наврал директор или нет? Где Никита? Что с ним?

В зал внесли стеклянный барабан, установили на сцене. Я зачарованно глядела на вращающиеся карточки и гадала: кто следующий?

Наконец, Ефим сунул руку в отверстие, достал прямоугольный кусок картона и поднес к лицу.

– Кто же выиграл путевку в люкс на сей раз? Итак… Екатерина Любимова! Поздравляю, аплодисменты!

Все вокруг захлопали в ладоши, а мы с подругой недоуменно переглянулись. Случайный ли это выбор?

– Как только ты нагрубила директору круиза и сунулась туда, куда он не хотел, чтобы ты совалась, наплевав на его предупреждения, ты выигрываешь возможность заселиться в смертоносную каюту! – бушевала Юлька, ходя по нашему номеру. Вернее – нашему бывшему номеру. – Получается, лотерея подстроена, ты согласна? – Я закивала. Естественно, согласна, учитывая, что сама пять минут назад додумалась до того же. – А какой вывод следует? Ну же!

Я, сидящая на стуле, упершись локтем в стол, послушно изрекла:

– Все это время лотерея была подстроена. Ты ведь это хотела от меня услышать?

– Да! Жертвы выбраны не случайно.

– Ну не знаю… Хотя сегодняшний случай не оставляет иных вариантов. Я крупно насолила Ефиму. И вот результат.

– Именно! – обрадовалась подружка и подлетела ко мне с мольбой в глазах. – Ты ведь откажешься от люкса, правда? – Я подняла на нее возмущенный лик, и Образцова заахала. – Боже, ты сошла с ума! Тебе жить надоело?

– Как ты не понимаешь? – повысила я голос. – Это единственный способ докопаться до правды! Так что, да, я вселяюсь. И – хочешь обрадую? Ты вселяешься туда вместе со мной! – Юлия издала какое-то рычание, созвучное с тигриным, и упала на свою кровать почти без чувств. Я же продолжала: – У нас остается чуть более суток, если принять во внимание Систему. Часы показывают одиннадцать, все жертвы были найдены где-то в обеденное время, плюс-минус. Юля, мы все успеем. Мы и не такие загадки решали. Только нужно собрать чуть больше информации. Тогда я уже смогу вплотную заняться анализом.

В номер постучались. Я с неохотой поднялась и открыла.

На пороге тревожно переступал с ноги на ногу капитан.

– Катя, ты ведь не вселишься в люкс?

– Еще один… – фыркнула я, так и оставив дверь открытой (мол, заходи, не заходи – мне по фигу) и вернувшись на стул. Он зашел.

– Это чистое самоубийство, как ты не понимаешь?

– Вот чтобы меня и не убили, если вы действительно этого хотите, – язвительно вставила я, – тогда помогите мне во всем разобраться.