Вздохнув, я кивнула. На самом деле ясовершенно не интересуюсь никакими сведениями про Евгеньеву, но не может майор,занимающийся поисками убийцы, отказаться от информации!

– Мы учились в одном классе, –начала Вера, – Котя, Мишка Рогов и я. В те годы я была такая страшненькая,угловатая девица, выше всех, и страшно стеснялась своего роста.

Ни Котька, ни Мишка не считали меня задевчонку, мы дружили как три товарища. У Коти крутилась любовь с соседкой поквартире и тоже нашей одноклассницей Любкой Казанцевой. Потом мы разбежались поразным институтам. Костик – в театральный, Мишка – в медицинский, я – в МИФИ.

– Куда?!

– В МИФИ, – спокойно повторилаМартынова, – я всегда тяготела к математике, закончила школу с золотоймедалью и поступила на теоретический факультет.

Ну и ну! Вот тебе и глупенькая красавица.

– Но мы все равно дружили, –продолжала Вера, – хотя встречались реже, чем раньше.

В двадцать лет Вера похорошела необычайно.Миша Рогов не заметил превращения бывшей одноклассницы в красавицу, а Костик неожиданновлюбился. Так начался странный, не похожий ни на что роман. Примерно полгодаони дико обожали друг друга, не расставались ни на минуту, потом вдругнаступило охлаждение. Котик завел другую, Вера выскочила замуж. Три года спустяони снова кинулись в объятия друг друга… Можно сказать, что все четыре бракаМартыновой распались из-за Коти.

– Просто наваждение, – грустноулыбалась Вера, – вроде все похоронено, костер погас, становимся добрымидрузьями. У него – баба, да не одна, а штуки три сразу, у меня – отличный муж,с деньгами и положением. Вдруг… раз, что-то щелкает, и мы вновь в однойкровати. Месяц-другой пройдет, и все заканчивается. У него – женщины, я опятьзамуж.

Но периодически просыпавшаяся страсть немешала Вере и Косте быть друзьями. Затем Мишка Рогов познакомил их со своейженой Акулиной.

– Ту просто перекашивало при видеменя, – смеялась хозяйка, – белела от злобы. Да и понятно.Единственное, чего Акулина хотела, – так это денег.

Она и за Рогова выскочила в надежде набаснословные гонорары психиатра, но просчиталась. Увалень Мишка совершенно нетревожился по поводу заработка и по большей части не брал у родственниковконверты, Акулине приходилось работать медсестрой и тихо исходить завистью,глядя на шубы, драгоценности и наряды Веры. Да еще, словно назло, каждыйследующий муж Мартыновой оказывался богаче предыдущего.

– Она роман с Котиком завела только лишьдля того, чтобы мне хвост прищемить, – смеялась Вера, – вот глупая. Яее предупредила: «Аля, Костя больше года ни с кем не живет, Миша – надежныйсупруг, а Котя, словно мячик, намазанный маслом, норовит из рук выскочить. Неделай глупостей, лучше синица в руках». Ну и что? Вышло по-моему!

Привыкший помогать всем бывшим любовницам,Котя предложил Акулине хороший приработок: посидеть возле своей больной матери.Аля, оставшись одна, крайне нуждалась в деньгах и предложение приняла. Черезнеделю к Анне Федоровне с продуктами приехал Слава.

– Он безумно похож на Костика, нашуголовничек, – щебетала Вера, – ну одно лицо, бывает же такое. Вот Акулинаи решила, что настал ее час, и начала атаку на Славку. А тот на Котю тольколицом походит, внутри совсем другой, женщин побаивается, все с проституткамиобщался… Такого охмурить как воды попить, вот Акулина и преуспела. До этого ужадной Али постоянно случались неудачи.

Бог знает, где Аля познакомилась с МаратомРифалиным, но она принялась обхаживать банкира, притащила того в ресторан, гдеКотя шумно справлял день рождения. Наверное, хотела похвастаться своейпринадлежностью к артистическим кругам, да просчиталась. Марат увидал Веру ипропал, Мартынова, в то время свободная и только что завершившая очереднойвиток любви с Катуковым, благосклонно глянула на владельца многомиллионныхкапиталов, и Аля осталась за бортом.

– Понимаете теперь, почему она злобится, –прищурив яркие глаза, поинтересовалась Вера.

Я вздохнула:

– Видите ли, они упомянули, что Марат вих присутствии кричал, будто выстрелит Константину в лицо…

– Ну и что?

– Как – что? Именно так его убрали,откуда они узнали?

– Между прочим, – отчеканилаВера, – я сама узнала из газеты «Московский комсомолец», а там черным побелому стояло – убит выстрелом в лицо. Марат – дагестанец, правда, всю жизньпрожил в Москве, но кровь восточная, горячая, чуть что – топает ногами ивизжит: «Убью, зарежу, повешу, на фарш разделаю и котлеты пожарю…» А черездесять минут кольцо с брильянтами тащит – прости, дорогая!

– Вот только Славе и Акулине он пообещалотрубить Константину руки, чтобы чужих жен не обнимал, так и вышло, а об этом«Московский комсомолец» не писал, – тихо сказала я.

Вера нервно заходила по комнате.

– Поймите, Марат никак не мог убить Котю.

– Почему?

– Три недели тому назад мы решили с нимначать жизнь сначала и уехали на Барбадос. Я вернулась только вчера и не успелавойти, как позвонила Аля. Кстати, когда я сказала ей, что выхожу замуж заМарата, она стала весьма кисло выражать восторг. Рифалина просто не было вМоскве, и я подтвержу на суде его алиби.

– Дорогая, – проникновенно сказалая, – богатые люди нанимают для черной работы киллера, и факт отсутствияРифалина непосредственно на месте преступления ни о чем не говорит…

– Он не убивал Костю, – твердосказала Вера.

– Отчего такая уверенность?

– Марат обожает меня и знает, как яотношусь к Катукову. Конечно, Рифалин не испытывает к Константину никакойсимпатии. Но он понимает: если я, не дай бог, узнаю о его причастности к смертиКоти, нашим взаимоотношениям конец. А больше всего на свете Марат боитсяпотерять меня, поверьте, это так. Представляете меру его любви, если этотвосточный по крови и менталитету мужчина готов жениться на мне, зная, что я емуизменяла?

Повисло молчание. Вера села в кресло,элегантно скрестила безупречные ноги и добавила:

– Не верю, что Марат говорил подобноеСлаве и Але.

– Почему?

– Он неглуп, отличный финансист с гибкимтрезвым умом, слегка вспыльчив, но не дурак. Такой не станет кричать налево инаправо о своих планах. Скорей всего вы правы, он нанял бы киллера и уж ни зачто бы не разоткровенничался со Славой и Акулиной. Они знакомы, встречаются наразличных тусовках, но тесной дружбы нет. С чего ему откровенничать?

– Но откуда они знают об отрубленныхруках?