Эпизод получается блестяще, даже при том, что Гага немного сбивается и путается — то ли потому, что память в его возрасте сдает, то ли потому, что его смущают суматоха на площадке, вопли Марко в мегафон, противоречивые указания режиссерши… Ладно, как бы там ни было, после двадцати пяти дублей все проходит как надо, все снято, все сохранено для вечности.

В субботу, по случаю окончания съемочной недели, устраивается тусовка в отеле «Святой Стефан». В личных апартаментах Джереми Айронса, которые обходятся продюсерам в несколько тысяч евро за ночь, подаются птифуры и шампанское, того и другого — сколько угодно. Здесь режиссерша, артисты, вся группа в полном составе, конечно же, почетный президент Черногории со своими охранниками, ну и его брат-кинооператор, наверное, где-то здесь — куда же без него. Джереми с гордостью показывает нам новенькие ораnkе — сидят на нем как влитые, сшиты на заказ известным белградским сапожником, его лавочка рядом с Црвени Крест.

Чуть позже, в самый разгар вечеринки, то есть именно тогда, когда мы меньше всего этого ждем, — вдруг врывается Стана. Ну просто чертик из табакерки! Она полна разрушительной энергии и твердо намерена заполучить свою роль шлюхи, а заодно свести сразу все счеты с Ангелиной. И начинается такое! Чуть ли не мордобой! Стана доказывает свою правоту плевками и виртуозной руганью, Ангелина на грани обморока, охранники своими мускулистыми руками оттаскивают от нее Стану, и тут… Оказывается, все происходящее чрезвычайно возбудило почетного президента Черногории, он не устоял перед темпераментом Станы, он вмешивается и — он-то полностью владеет собой, — ему удается Стану образумить. В жизни не поверите чем! Предложив ей роль в следующем фильме, который собирается спонсировать. Вот именно — роль, соответствующую масштабу ее таланта, в «Хеди Ламарр»!

Наутро мы идем к продюсерам — пересматривать в сторону повышения контракт Алена. Это устроил агент Джереми Айронса, ставший теперь и Аленовым агентом благодаря одному-единственному телефонному звонку: алло, да-да, молодой человек с большим будущим, очень многообещающий, у него нет агента, почему бы тебе им не заняться?

При новом раскладе меньше чем через месяц Алену предстоят еще две недели съемок, этого требует резкое увеличение его роли французского солдата, который отныне принимает активное участие в развитии сюжета, и теперь за неделю съемок Ален получает восемь тысяч евро чистыми, о том, что наличными, — и говорить нечего; кроме того, ему положены карманные деньги, ну и кое-что для его подруги-консультанта. Короче, новые переговоры округляют обещанную новоявленному герою-любовнику сумму до двадцати пяти тысяч евро, не считая агентских. Дополнительные расходы — такие, как покупка авиабилетов, аренда жилья, равно как «мерседеса» с опускающимся верхом, водителем и кондиционером, — само собой разумеется, берут на себя продюсеры.

Внимательно прочитав и перечитав контракт, Ален визирует каждый его пункт и подпункт и ставит свою подпись на последней странице, внизу справа, — авторучку «Montblanс» для этого ему услужливо подсовывает директор картины. Остается только пройти в кассу, которая находится в кабинете секретарши — именно там держат чемоданы, битком набитые деньгами. Встречаем выходящего оттуда очень веселого Вука: у него в кармане недельный «заработок» плюс две недели пролонгации, чтобы оставаться в резерве. Две полностью оплачиваемые недели на то, чтобы трахать черногорок с агромадными сиськами.

— Я готов ублажить и Неллу — как ей заблагорассудится и когда ей заблагорассудится, пусть она только скажет, эта Нелла, хе-хе-хе. — Намек, как всегда у Вука, весьма игривый.

Один из сбиров почетного президента Черногории рассказал ему по секрету об одном спонсорском плане, там дела на три месяца подряд, рискованно, конечно, но кто не рискует… да ну, ничего особенного, рутина, грех жаловаться.

Перед тем как уйти, Вук оставляет нам свои координаты.

— Удачи, Francuzi! — говорит он, награждая Алена увесистым шлепком по спине. — Встретимся через три недели, если буду еще жив!

Он преподносит свое «если буду жив» как остроумную шутку, и в этот момент звонит мой мобильник.

Сексуальный телефонный робот трижды сладенько и гламурненько произносит «You have a call»,[96] я наконец тюкаю на ОК — и слышу гнусавый голос Клотильды как-ее-там с канала «Arte». Голос проникает мне в ухо, и оно тут же на максимальной скорости доносит информацию до коры моего головного мозга… а может, сначала кора, потом ухо, кто их разберет… Клотильда не понимает, что мы, черт побери, делаем в Черногории.

— А «Золотая труба», как дела с монтажом «Золотой трубы», а?

Ага, обычный лейтмотив, пошла по кругу, она постоянно талдычит одно и то же. Слушаю этот ее назойливый рефрен словно со стороны, на расстоянии, словно все это нас больше не касается, а она там, с другой стороны, принимается стенать, на нас сыплются упреки в непрофессиональном поведении, потом она говорит, что из-за нас у нее дыра в сетке вещания, и что сорван тематический вечер, и что…

— Двадцать пять тысяч евро вперед наличными, — говорит Ален секретарше, выразительно глядя на чемодан за ее письменным столом.

Это немножко напоминает налет на банк.

— Что же все-таки происходит с монтажом «Золотой трубы»? — нетерпеливо повторяет Клотильда.

На стол выкладываются пачки купюр. Секретарша директора старательно считает деньги, время от времени слюнявя указательный палец, чтобы было удобнее. Непривычный, особенный такой звук, когда пачка шлепается на пачку. Ален следит за движениями секретарши, он весь напряжен, сосредоточен, он тщательно пересчитывает каждую пачку и перетягивает ее круглой резинкой.

— Вы отдаете себе отчет, в какой я из-за вас жопе? — опять пошло-поехало…

А я тем временем замечаю стоящую у двери коробку, в ней гора маек с логотипом сербской киностудии и названием фильма.

— Алло, алло, вы меня слышите? Так что вы все-таки собираетесь делать?

Ален жестом велит мне дать ему мою пляжную матерчатую сумку. Исполняю приказ, и пачки одна за другой скрываются в ней. Теперь он мотает головой в сторону двери — дело сделано, можно идти! Ален пожимает руку секретарше, встает, направляется к выходу, я иду за ним, сотовый в руке, в сотовом — голос Клотильды. Оборачиваюсь, спрашиваю у секретарши, можно ли взять из коробки у двери две майки на память.

— Nema problema, — отвечает секретарша и делает знак, который, видимо, должен означать: да пожалуйста, они тут за этим и лежат.

— Алло, алло!

— Nema problema, — отвечаю я Клотильде как-ее-там и отъединяюсь.