— Ты тоже с придурью, — кивнула я.

— Почему?

— Сам посуди. Без пяти минут миллионер и влезаешь вдерьмовую историю без всякой цели. Просто так, по дурости.

— У меня есть цель, — порадовал он.

— Очень интересно.

— Нет, серьезно. Ты мне нравишься. Очень.

— Да я всем нравлюсь, только замуж никто не берет. Кактрахаться, так за милую душу, а как в загс, так дела да случаи.

— Я могу и в загс.

— С тобой я сама не пойду, ты ж больной на всю голову.Вместо того чтобы тихо-мирно свалить отсюда с прахом своей бабушки, активноищешь неприятности. У тебя небось в роду полно сумасшедших. А я хочу ребенка. Ичто я буду иметь?

— У меня прекрасная родословная, — возразилСтас. — Нет, серьезно. Сам не знаю, что на меня нашло. Всю жизнь я мечталстать миллионером. Планы строил, что да как. Работал с утра до ночи. И вдругстал им. Так, ни с того ни с сего. И… ничего в этом хорошего не увидел. Веришь?

— Еще бы. У меня такое сплошь и рядом. Все думаешь, какбы было хорошо, если бы, а получаешь и видишь: ни фига мне это не нужно. А утебя еще адреналин в крови зашкаливает, тебе спокойная жизнь и вовсепротивопоказана. Лежишь возле бассейна с очередной красоткой и дохнешь отскуки. Так?

— Так, — чуть помедлив, ответил Стас.

— Займись экстремальными видами спорта. Начни прыгать спарашютом, к примеру.

— Глупости все это. Зачем?

— Вся наша жизнь одна большая глупость, а «зачем» — эток господу, он, поди, знает, а я не в курсе. Это что такое? — остановиласья. Дорога впереди расширялась, и появилось нечто похожее на крышу дома.

— Вроде бы деревня, — отозвался Стас. —Подойдем поближе?

— Подойдем.

Когда-то это и в самом деле была деревня, но сейчас от нееостались лишь три ветхих дома. Два из них еще можно было назвать жилыми, покрайней мере, окна и крыша целы, а третий уже превратился в полную развалину.

— Вряд ли кто обитает здесь постоянно, —разглядывая упавший забор, сказала я. — А для дачников рановато. Впрочем,всегда есть энтузиасты. Мобильный проверь.

— Связи нет. Что будем делать? Предлагаю заночеватьздесь. Завтра сможем сориентироваться и добраться до города. Вон там банька,если повезет…

Нам повезло. На двери бани замок отсутствовал, деревянныйзасов, и никаких тебе проблем. То ли здесь царили патриархальные нравы, то липрятать было нечего. В бане пахло сыростью, пол прогнил, свет отсутствовал. Ячто-то задела впотьмах, вода плеснула на пол.

— Осторожнее, — подхватив ведро, стоявшее налавке, сказал Стас. — И колодец искать не надо. Пить очень хочется.

Мы напились и напоили Сашку. Я вытянулась на верхней лавке,устроила рядом пса и блаженно закрыла глаза, только сейчас поняв, как вымоталменя ночной марш-бросок.

— Пройдусь, проверю, одни мы здесь или…

Стас ушел, а я закрыла глаза.

Не знаю, как долго он отсутствовал, я успела задремать. Онзавозился внизу, укладываясь на лавке, и я приподняла голову.

— Ни души, — сказал он. — На дверях замки.Спокойной ночи.

В нетопленой бане под утро стало холодно. Я пожалела, чтосняла кроссовки, ноги замерзли, холод медленно поднимался к груди. Я жалась кСашке, жалея, что он такой маленький.

— Озябла? — спросил Стас. Я с удивлениемобнаружила, что он не спит. Лежит, закинув руки за голову, и разглядываетпотолок. — Куртка сбилась, я боялся ее поправить, чтоб не разбудить тебя.

Его куртка лежала в моих ногах. Я натянула ее и поежилась.

— Ольга, — окликнул он.

— Во мне нет ни капли романтизма, — предупредилая. — Любовная сцена отменяется. Если замерз, забери куртку, я обойдусь. Неспится, считай до тысячи.

— Я не об этом. Сверчок, слышишь?

— Нет. — Но все-таки прислушалась.

— Хорошая штука жизнь.

— Вот придурок, — вздохнула я, отворачиваясь.

Когда я открыла глаза. Стас сладко спал, обхватив себя заплечи. Тело невыносимо болело. Приученное к комфорту, оно с негодованиемотвергало спартанскую постель. Сашки не было, дверь в баню приоткрыта, это ипозволило ему улизнуть.

— До чего вредный тип, — покачала я головой, струдом села, опустила ноги, стараясь не потревожить Стаса, и тут совершенноотчетливо услышала шаги.

Стас поднял голову, и мы переглянулись. Он неслышно сел, тутдверь в баню распахнулась, и, согнувшись чуть ли не пополам, вошел Григорий.

— Привет, — сказал он. Взгляд его быстропереместился от меня к Стасу и несколько подобрел. Не знаю, чего он ожидал, ноувиденное его порадовало. Может, потому, что вожделенная добыча наконец-то вего руках, а может, была еще причина: с чистой совестью скажет Тимуру, чтообнаружил нас как примерных пионеров на разных полках.

— Где Сашка? — спросила я, зевнула, прикрывая ротладонью, и зябко передернула плечами.

— Бегает, — ответил Григорий, огляделся ипристроился на лавке возле двери.

— Как вы нас в бане нашли, это понятно, — сказалая. — Сашке надо спасибо сказать. Но как вас нелегкая сюда принесла?

Не то чтобы знать, как это получилось, было для меняпринципиально, но на будущее могло пригодиться. Почему-то я не сомневалась, чтобудущее у меня все-таки есть, что, безусловно, радовало. Вместе с уверенностьюзрела и другая мысль: подобное приключение далеко не последнее в моей жизни,что как раз не очень хорошо, так что надо бы знать, как можно отыскать беглецовв лесу в рекордно короткий срок.

— У меня есть карта этого района, — пожал Григорийплечами. — Тачку бросили в десяти километрах от поселка, к дороге непойдете, ночью по лесу только идиоты бродят, а тут в округе четыре деревни илишь одна нежилая.

— Как просто, — удивилась я. — Значит, нам неповезло.

— Повезло, — хмыкнул Григорий. — У тех ребяткарты, как видно, не было.

Я внимательно посмотрела на него, крайне заинтересованнаяэтим заявлением, а он кивнул:

— Выйдем.

Я натянула кроссовки и спрыгнула с лавки.