– В чем ты пытаешься убедить меня?!

Оливия вновь пожала плечами.

– И вообще, о чем мы говорим? – Похоже, Катя взяла себя в руки. – А может быть, ты хочешь что-нибудь рассказать о себе и Клейтоне или о твоей фабрике?

Оливия и на сей раз промолчала, Катя, кивнув, заявила:

– Да, понимаю, что у тебя нет желания обсуждать со мной подобные вопросы. Но я могу кое-что тебе сказать… Так вот, возможно, у меня еще будет много возможностей принять участие в спасении России, но сейчас… Сейчас я имею единственный шанс спасти императрицу. Так что теперь у меня, в сущности, нет выбора.

Можно ли то же самое сказать о ней, об Оливии? Что, если Клейтон уничтожит фабрику? Сможет ли она восстановить ее?

Нет!

И следовательно, ей сейчас надо было использовать единственный шанс спасти фабрику.

И Оливия вовсе не осуждала Катю – нет, ничего подобного не было. Более того, она восхищалась смелостью этой женщины.

– Клейтон не отнесется к твоим словам легко. Боюсь, он не скажет, где твой муж. – Уж кому-кому, а ей, Оливии, было отлично известно, каким безжалостным мог быть Клейтон.

– Все равно я должна ему сказать.

Оливия отдала бы душу за толику отваги княгини. За то, чтобы ее не связывали по рукам и ногам судьбы рабочих с фабрики.

Увы, когда дошло до дела, она струсила, как и ее отец. И теперь будет продолжать терзаться разными «что если» до конца жизни.

Именно это у нее получалось лучше всего.

На плечо Оливии внезапно легла рука, показавшаяся ей костлявой, как у скелета – даже несмотря на толстые перчатки.

И тотчас же послышался тихий мужской голос:

– Спасибо, княгиня. С вашей помощью мы не пропустили нашу сегодняшнюю встречу. Итак, где барон?

– Ты понял, каким образом они водрузили туда флаг? – проворчал Клейтон.

Йен сидел на дереве, росшем за церковью, и потому взирал на друга сверху вниз.

– На самом деле это не так уж трудно. Надо только забраться на стену, перепрыгнуть на тот подоконник, а потом ухватиться за выступ.

Не трудно – понятие относительное, когда его использует Йен. Расстояние между окном и выступом было никак не меньше десяти футов, если не больше. Но если Йен говорил, что задача выполнима, то так оно и было.

– А кому предназначался знак? Есть идеи?

Йен огляделся, он находился примерно на уровне флага.

– Ни одной. Но отсюда видно полгорода, и, следовательно, флаг может видеть полгорода, если, конечно, следить за его появлением.

– Барон! – Снег громко заскрипел под чьей-то тяжелой поступью.

Клейтон резко обернулся и увидел, что к нему бежал Блин – волосы развевались, а борода спуталась.

– Он забрал их! – Блин схватил Клейтона за руку и потащил за собой к церкви.

– Кто?

– Голов! Он забрал княгиню и мисс Свифт. Когда княгиня сегодня утром уехала из дома, он следил за ней. Тогда я пошел за ними, чтобы ее предупредить. Голов – плохой человек.

Клейтон споткнулся. Руки в перчатках неожиданно покрылись липким потом. Голов схватил Оливию? Человек, который приказал пытать Мэдлин? Человек, который лично выбирал способы пыток и наблюдал, как она корчилась от боли? Мэдлин говорила, что он при этом улыбался.

Паника словно цепью сковала мысли, не давала думать, мешала дышать…

Усилием воли Клейтон взял себя в руки, но полностью избавиться от паники не удалось, так как Оливия была в опасности.

«Необходимо сосредоточиться, – говорил он себе. – Нужны подробности. Они помогут разобраться в произошедшем».

– Значит, Катя была здесь?

Блин кивнул; его пальцы машинально теребили и дергали бороду.

– Но Голов и его полицейские увели княгиню и мисс Свифт из церкви, – сообщил гигант.

Зачем Катя явилась сюда? В душе зародилось и стало быстро разрастаться подозрение. Во-первых, Катя хорошо знала Васина. И она замужем за князем. Следовательно…

Клейтон повернулся к другу и крикнул:

– Ты видишь дом княгини?!

Йен уже начал спускаться, но остановился и посмотрел вокруг.

– Да. Вполне отчетливо.

Клейтон зашагал еще быстрее, и вскоре они с великаном подошли ко входу в церковь. Продавщицы свечей нигде не было видно – наверное, испугалась полиции.

Клейтон ворвался внутрь и выругался. Оливии в церкви не было. Блин сказал правду.

– У тебя плохая привычка – вечно теряешь своих женщин. – Голос Йена эхом прокатился по пустой церкви. Друг всегда шутил – независимо от ситуации. Обычно это помогало снять напряжение, но только не теперь – теперь Клейтону было не до смеха.

– Ничего, – буркнул он. – Это ненадолго.

Йен утвердительно кивнул:

– Да, наверное. Ведь у нас здесь сани.

– Я с вами! – воскликнул Блин. – Но только не пешком. Я очень долго бежал и устал.

– Да, конечно, понимаю… – отозвался Клейтон. Понимал он и то, что им, разумеется, пригодится такой помощник, как этот русский. Однако же… – Ты знаешь, что это опасно? Не боишься?

Блин энергично помотал головой:

– Нет-нет, но я хочу, чтобы с мисс Свифт все было в порядке. И с княгиней. Кухарка сойдет с ума, если с хозяйкой что-нибудь случится.

Йен открыл дверь и проговорил:

– Ты слышал, что сказал этот парень, Клей? Ни один нормальный человек не станет пробуждать гнев кухарки.

Но Клейтон остановил мужика раньше, чем тот успел забраться в сани.

– У тебя есть хотя бы какой-то опыт рукопашного боя?

Тот устремил на Клейтона недоуменный взгляд.

– У меня – пять братьев…

– А ты понимаешь, чем может закончиться наша спасательная операция?

Массивные плечи великана поднялись и опустились.

– Да.

Наконец Клейтон отошел, позволив Блину забраться в сани, и сообщил Йену адрес.

Тот прищурился.

– Ты думаешь, Голов отвез ее туда?

– Она там, – ответил Клейтон, скрипнув зубами. – Я даже знаю, в какой комнате этот ублюдок ее держит.

Оливия смотрела на полицейского министра, сидевшего напротив нее в экипаже.

– Вы ведь обещали императору, что в Санкт-Петербурге мы будем в безопасности. – Оливия невольно сжала кулаки. Ох, как же ей все это осточертело! Ну почему, скажите на милость, ее постоянно похищают? Почему ей угрожают и разлучают с Клейтоном?

Голов все еще держал в руках нож, который отобрал у нее в церкви. Он молча вертел рукоятку туда-сюда… туда-сюда. Наконец тихо проговорил: