Оливия напряженно прислушивалась, но не услышала звуков борьбы. Тут жалобно заржала лошадь, и она ослабила поводья. Чтобы от беспокойства не сойти с ума, она начала считать. Лучше уж считать, чем думать о том, что происходило в доме.

Оливия успела досчитать до шестидесяти пяти, когда передняя дверь наконец открылась и на пороге показался Йен, махнувший ей рукой.

Оливия направила лошадь к дому. Привязав поводья к дереву, она побежала к Йену.

– С Клейтоном все в порядке?

Йен провел ее в комнату, где лежали три связанных молодых человека – все без чувств.

– Да, конечно. Что с ним может случиться? Извини, я немного задержался. Пытался не дать Клейтону убить графа голыми руками. То есть… не совсем голыми. На нем, конечно же, как всегда перчатки, так что…

Оливия не стала слушать болтовню Йена и быстро прошла в коридор, который вел в заднюю часть дома. Там было темно, и дважды она споткнулась о ящики и других связанных революционеров. Вскоре она услышала голос Клейтона и звуки… ударов?

Подобрав юбки, Оливия побежала.

В центре задней комнаты среди груды обломков стоял Клейтон, склонившийся над исцарапанным и покрытым кровью графом. У Аршуна, судя по всему, был сломан нос. А один глаз совершенно заплыл. А Клейтон… Он не говорил, а рычал:

– И впредь ты хорошенько подумаешь, прежде чем причинять боль…

– Позволь, я займусь им, пока ты его не убил, – произнес Йен.

– Нет! – выкрикнул Аршун и попытался встать.

Но Клейтон снова отправил его на пол точным ударом в челюсть.

– Ты забрызгаешь кровью платье Оливии, мерзавец!

– Мисс, вам лучше подождать снаружи, – сказал появившийся у порога Йен.

Оливия была не прочь увидеть, как Аршун получит еще несколько оплеух.

– Почему? – спросила она.

– Потому что… – Йен медленно подступал к Аршуну, и его шаги были уверенными и неспешными. – Потому что, мисс, мои методы не предназначены для посторонних глаз.

В голосе Йена прозвучало нечто такое, что не позволило Оливии возражать. Она взяла Клейтона под руку, и они вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

– А какие у него методы? – тут же полюбопытствовала Оливия.

– Тебе придется спросить у него.

– А он скажет?

– Когда я кое-что случайно увидел, он чуть не вышиб из меня дух.

Оливия оглянулась на закрытую дверь.

– Это означает… не скажет?

Клейтон поморщился.

– Я бы не рекомендовал его расспрашивать.

Оливия кивнула и молча пошла за Клейтоном, который проверял обстановку в доме. Каждому из связанных он засунул в рот кляп. К тому времени как они закончили обход, Йен открыл дверь.

– Теперь можете зайти.

Аршун лежал на полу, поджав колени к груди. Он дрожал и был бледен как полотно, но никаких дополнительных отметин на нем не имелось. Йен же стоял над ним, и в его глазах было что-то мрачное, недоброе. Пристально глядя на графа, он спросил:

– От кого ты узнал о Шифровальщике и Малышке?

Снова дрогнув, Аршун пробормотал:

– Не знаю. Информация была в записке. Я подумал, что она от одного из соратников Васина. Но не знаю, от кого.

– Откуда ты узнал о плане Васина? Ты ведь не был его доверенным лицом.

– Из той же записки. В ней говорилось, где найти шифрованную запись и что в ней.

Йен присел на корточки рядом с Аршуном.

– Что вы запланировали на ночь праздника?

– Мои люди вооружатся и в полночь выйдут на улицы. Они поднимут население на мятеж. – Он закашлялся. – Это был мой собственный план. А сигналы Васина этим утром уже появились в условленных местах. План начал выполняться.

Немного подумав, Йен снова заговорил:

– Как ты взломал шифр?

– Я получил инструкции на сей счет тоже. Два дня назад. Но я не знаю, от кого их получил.

– Аршун не сумел разобраться с шифром. Кто-то другой сделал это за него. И этот кто-то с самого начала дергал за веревочки.

Йен расправил подвернутые рукава.

– Я же предупредил тебя относительно лжи. – В глазах британца сгустилась чернота.

Оливии же показалось, что Йен, исполнив свои угрозы, получит огромное удовольствие.

Аршун отчаянно затряс головой:

– Какой лжи?! Я сказал правду!

Улыбка Йена была ледяной.

– Кто посылал тебе информацию? Ты не дурак и не станешь выполнять приказы, исходящие из ниоткуда, ведь верно?

– Их отправлял… человек, держащий спичку у фитиля.

– Кто он?

Неожиданно Аршун успокоился, и на его избитой физиономии появилось слабое подобие улыбки.

– Я действительно не знаю. А если не знаю я, то не узнаете и вы.

Сани остановились. Это разбудило Оливию. Да и плечо Клейтона оказалось слишком твердым. Правда, соблазнительному теплу его тела сопротивляться было невозможно. Всю дорогу он обнимал ее, согревая и не позволяя вывалиться из саней.

– Где мы? – спросила она.

– У Святого Георгия. – Клейтон убрал обнимавшую ее руку, осмотрел церковь и негромко выругался.

Оливия подняла голову и моргнула, чтобы сфокусировать зрение. Перед ней была маленькая небесно-голубая церковь с пятью золотыми куполами. Первые лучи рассвета отразились от куполов и осветили небольшой красный флаг.

А она так надеялась, что Аршун солгал.

Увы, нет.

Это было уже третье место, куда они прибыли. И все три знака действительно оказались на месте.

Тут Йен подошел к женщине, продававшей у входа в церковь свечи. Не прошло и нескольких секунд, как женщина приветливо ему заулыбалась. По-русски Йен говорил слишком быстро, и Оливия не все понимала, однако уловила главное: он интересовался покровителями, регулярно посещавшими церковь. Но какова была вероятность того, что женщина знала революционеров? И вообще… что же делать?

– Мы должны снова предупредить царя, – заявила Оливия.

– Если Голов – участник плана, это не принесет нам пользы.

– Тогда визит к царю даст нам возможность узнать, является ли министр участником заговора. Если же Голов подтвердит наши заявления и окажет помощь, мы будем знать, что он не заговорщик.

Клейтон задумался, потом кивнул.

– Что ж, разумно. – Его губы медленно растянулись в улыбке, и он вдруг добавил: – А когда мы останемся наедине, я расскажу тебе о своем новом плане относительно фабрики.