Реконструкция острога в Салехарде

В 1720–1721 годах обдорские инородцы во главе с Гайчей Хапуевым, Теревой Сынгуруевым, Кельтой Пунзуминым и Ванютой Молдевым грабили и убивали крещёных остяков на реке Казым и угоняли стада оленей в тундру к Ледовитому океану. В 1722 году на Ляпинский городок князя Семёна Матвеева напали 130 самоедов, ограбили и разорили, сожгли церковь, убили несколько крещёных остяков, а их трупы изувечили. Снятые с убитых кресты нападавшие привязывали к концам хореев, а иконы тащили вслед за нартами на верёвках по снегу. В том же году Пунзы Тыровов с самоедами убил князя Никифора Еурова и надругался над его телом, а потом грабил и убивал в Нахрачёвских и Жижимховских юртах «с поругания и варварствы».

Гнев самоедов ещё более усилился, когда в 1723 году берёзовский комендант провёл тотальный рейд по становищам инородцев, изымая все предметы языческих культов. Потом комендант отчитывался, что отнял и уничтожил 1617 «болванов». В 1726 году совсем уже старый владыка Филофей ещё раз попытался склонить обдорских язычников к православию и снова приплыл к ним с миссией, но язычники под командованием Митры Каптылева, Кунемы и Мели Бударевых опять обстреляли лодки владыки.

Наконец тобольские власти решили вмешаться. Коменданту Берёзова Инглису приказали защитить крещёных остяков от самоедов: надо провести карательные экспедиции и казни, разослать казачьи дозоры и взять аманатов. Терева Сынгуруев, Кельта Пунзумин и Гайча Хапуев с сообщниками были наказаны кнутом. Главных злодеев изловили и повесили: Пунзы Тыровова и Немду Юмина – в Обдорске, Харку Лявова – в Казымском городке, Обындю Хапуева – в Ляпине. Только после этого набеги самоедов прекратились.

Возможно, в этих смутах на реке Куноват погиб главный помощник Филофея Григорий Новицкий. А князь Тайша Гындин, избегая казни, слёзно покаялся и опять надел крест. Князя окропили святой водой и простили ему горячий обдорский снег, окроплённый кровью крещёных остяков.

«Буде же ещё может править, то лучше б он побыл», – так вздыхал Пётр, подписывая прошение об отставке семидесятилетнего митрополита Филофея. Четырнадцать лет Филофей управлял самой дикой митрополией. Сибирь не нуждалась в Христе. Её охраняли идолы с кровавыми устами и беснующиеся шаманы, что впустили в себя «дух дурения». Божьи заповеди мешали безжалостным таёжным дельцам добывать пушнину – «мягкое золото». И смиренные молитвы не могли заглушить страшных предсмертных криков раскольников, взошедших на костры. Филофей предъявил Петру итоги своих трудов: он окрестил тридцать тысяч язычников, увеличил число храмов со 160-ти до 448-ми, и в строительстве 37-ми из них участвовал лично. Филофей отчитался – и уехал в Тюмень, в Троицкий монастырь, простым монахом.

В Тобольске ждали нового митрополита, а в столице ломали голову: кого же послать? Кажется, не велика задача: должность почётная, а учёных и властных священников в государстве всегда хватало. Но Сибири нужен был не вельможа, а вождь. Вот и сослали на митрополию самого строптивого – черниговского архиепископа Антония (Стаховского). Антоний имел дерзость заступиться перед Меншиковым за иеромонаха Порфирия, который увидел в небе непонятное знамение – комету с мечами и литерой «П». Порфирия забрали в Преображенский приказ, лишили сана, пытали на дыбе и потом отправили каяться на Соловки. А неуступчивый Антоний поехал в Тобольск.

Филофей, тюменский схимонах, и при новом митрополите оставался духовным лидером Сибири. Он помогал Антонию. Он понимал, что одними молитвами дел не сделать, и теперь боролся за церковь письмами и челобитными. В 1720 году он оспорил указ губернатора Черкасского, который запретил строить храмы на казённые деньги, перестал платить попам содержание и увеличил ясак для крещёных инородцев. Филофей направил в столицу жалобу и добился отмены постановлений губернатора.

Троицкий собор в Тюмени

Филофей призвал к ответу берёзовского коменданта Инглиса, который притеснял попов, избивал их и даже топтал конями. Он наказал сборщиков ясака, которые «смучивали» с инородцев пушнину сверх меры. Он образумил тобольского «голову служилых татар» Сабанку, который не давал креститься татарам. Божьим словом и челобитной упрямый старец наводил порядок в землях, отдалённых от его скромной тюменской кельи на сотни и тысячи вёрст. Филофей освободил из холопства самоедов в Берёзове и крещёных татар в Тюмени, а в 1726 году добился царского указа, что все крепостные, язычники и мусульмане получают вольную, если примут православие.

Филофей был озабочен тем, что Сибирь не имеет своих святых, хотя уже обретены и почитаемы в народе мощи Симеона Верхотурского и Василия Мангазейского. И владыка подготовил канонизацию этих подвижников: составил тропарь и кондак праведному Симеону и канон мученику Василию.

Рака с мощами святого Филофея

Филофей умер в своей келье 31 мая 1727 года. Ему было 77 лет. Он завещал похоронить себя в любимом монастыре на дороге у западного входа в Троицкий собор: «Вне церкви, на пути, дабы мимоходящие попирали ногами прах мой». Через много лет над его могилой всё же поставят «сень» и соорудят деревянную паперть. А ещё через два с половиной века, в 1984 году, на Соборе сибирских святых Филофея Лещинского канонизируют в лике святителей. В 2015 году раку с мощами святого Филофея перенесут в Петропавловскую церковь Свято-Троицкого монастыря.