Ловлю в прицеле мелькнувшую на чужом рубеже голову, очередь. Крошат камни пули, прячется дух не хочет высовываться, боится под пули башку подставлять. Это правильно, бойся, а еще лучше беги отсюда пока не поздно, потому как мы все равно вперед пойдем… Следующий, а вот этот не боится ишь азартный какой, автоматик выставил вниз пуляет, и не заметил как из укрытия своего высунулся. Очередь! Готов. Следующий… Три магазина я короткими очередями из РПКСа расстрелял, пока пробегал свою дистанцию первый взвод. А вот и наша очередь.

— Встать! — поднимаясь ору я и приказываю, — за мной бегом марш!

И не оглядываясь бегом по тропе. Не свистят пули, теперь нас прикрывает огнем первый взвод, не до нас духам, некогда им по нам стрелять. Не хватает воздуха в легких, широко раскрыт рот, заплетаются ноги, летят из-под подошв стоптанных сапог мелкие камушки. Бегом! Не так то это и много пятьсот метров пробежать, особенно если по тебе не стреляют. Вот и добежал, валюсь на землю хрипло дышу и слышу:

— Ушли суки! — возбужденно кричит мне лежащий рядом летеха первого взвода, — мы в преследование! Сашке доложишь!

Одним за другим подбегают, падают и сразу в разные стороны в цепь расползаются бойцы с моего взвода. Молодцы ребятишки! Уже кричать и учить не надо, сами все знают.

— Хохол! — одышливо окликаю товарища, — Ты жив?

— Жив! — кричит от своего укрытия Хохол. Вон он где, в ста метрах от меня, за обломком горы.

— Пока без потерь, — уже намного спокойнее говорит летеха, — как мы сюда ворвались, так духи сразу с позиций свалили. Догнать их надо…

Все правильно лейтенант, вот теперь как раз и надо преследовать отходящего противника. Не дать им закрепится на следующей высоте, гнать их гнать… иначе опять нам идти в атаку, без прикрытия, вверх в гору в лоб на пулеметы. Авиация не поможет, вертушки над окруженным батальоном кружат, им не до нас.

Снарядив патронами пустые магазины автоматов и пулеметов, наскоро перекурив и попив водички, уходят вдогон отступающим духам ребята. Быстро идут, никто не отстает. А я остаюсь и мои солдаты остаются. Вот сейчас вся рота подтянется тогда и мы пойдем. Вперед, а пока мы тоже быстро и сноровисто снаряжаем патронами расстрелянные магазины и курим.

— Первый взвод уже ушел, — докладываю я. Рядом стоит П*** и вытирает ладонью пот с лица. На лбу и на щеках у него грязные разводы от мокрой от пота пыли. Уже вся рота на бывших позициях духов собралась, а быстро мы их сбили, всего то двадцать — двадцать пять минут прошло с момента открытия огня.

— У нас двое убитых один раненый, — помолчав говорит П***, спрашивает:

— У духов потери есть? Видел кого?

— Есть, только небольшие, — отвечаю, а сам смотрю как тащат на плащ- накидках убитых противотанкистов, — Небольшие потери, — хмуро повторяю, — иначе они их бы вынести не успели, а так, — показываю рукой в сторону огневых точек, — только пятна крови.

— Судя по вспышкам и интенсивности стрельбы их человек тридцать было, — резюмирует П*** и командует:

— Подъем! — и мне, — Бери ребят и вперед…

— Товарищ старший лейтенант, — подходит и обращается к ротному вновь назначенный командир третьего взвода, — разрешите мне свой взвод повести.

Хороший он пацан, не выделывается, старательный такой, вот только неделю назад как к нам прибыл. Куда ты так торопишься лейтенант С***? На твой срок этого дерьма, этой войны за глаза хватит.

— Санек! — укоризненно и строго обращается П*** к своему тезке лейтенанту, — ты мой заместитель, если меня убьют, ты командование ротой примешь, а взвод пусть сержант ведет.

Гордо так напыжился С*** доволен оказанным доверием. Полевая форма у него новенькая не обтертая, на офицерском ремне кобура с пистолетом, на плече автомат, грудь закрыта бронежилетом. Дышит только тяжело. Да кобуру постоянно поправляет, видать она ему бедро растерла. А ведь я тебе советовал С*** не бери пистолет, он тут не нужен и бронежилет только лишняя тяжесть, от пули или осколка он не спасет. Не послушался, вот и страдай теперь.

— С телами что делать, раненого куда эвакуировать? — понизив голос спрашивает С***.

Раненый может не выдержать переноски, вынос убитых сильно затормозит наше движение. Не выдержит… затормозит… так ведь не бросишь же их тут в горах.

— Славке скажи пусть остается со своими, — распоряжается П*** — круговую оборону пусть займет и ждет приказа.

С*** уходит к командиру взвода противотанкистов, тот сидит рядом с раненым. Поодаль в тени от скалы лежат два завернутых тела. А пацан все постанывает, ему грудь прострелили. Рядом весь его взвод сгрудился. Первый это у них бой. Не привыкли еще.

А мы уходим. Вдогон духам. В ста метрах впереди первый взвод, теперь они ГПЗ. Духи боя не принимают, не пытаются нас задержать и мы прем вперед. Вот за теми горами дорога, на ней укрывшись за машинами отстреливаются наши ребята, еще чуть — чуть нам идти, километра полтора только до них осталось. Шире шаг! Не отставать, соблюдать дистанцию…

В ГПЗ все бойцы разом легли и стали расползаться: вправо; влево. Только один прежде чем лечь быстро сделал отмашку рукой: «Внимание! Вижу противника» Не стреляют. Мы духов видим, они нас нет. Вся рота залегла. Минометчики и АГСники выбирают места для позиций и устанавливают свои стволы, остальные пригнувшись перебежками по одному вперед. Третий взвод влево, второй взвод вправо. Не добегая до левофлангового бойца ГПЗ лечь и дальше по пластунски. Жмешься к земле и ползешь, рвут острые мелкие камни форму, а мне уже наплевать, мне ее в любом случае не долго осталось носить.

Вот они! Около сотни их будет. На вершине соседней горы спиной к нам с десяток духов с винтовками, вниз постреливают. В межгорной долине расположились два миномета, расчеты мины подносят, скользнула мина в ствол миномета через секунду резкий хлопок и полетела мина. Еще через несколько секунд доносится взрыв. Бьют по нашим навесным огнем. Остальные отдыхают. Сидят, лежат, бродят, наверно пьют из котелков, жуют лепешки, курят, болтают. Хотя кто его знает, отсюда ясно не видно. А вот то что перерыв устроили, а охранение не выставили, это точно. Как всегда. У них с этим делом всегда не важно было. Смотрят перед собой, за тылом и флангами не следят. Или все-таки следят?

Расстояние между нами метров восемьсот, из стрелкового оружия огонь малоэффективен, у мин разброс большой, АГС на пределе стрелять будет, особого толка от такой стрельбы нет.

А значит… а значит ползком на рубеж открытия действенного огня. Ползком триста метров. Ползти и молится, чтобы не засекли наблюдатели. Хотя молится это так для «красного» словца. Когда ползешь не молишься, некогда, тяжелое это дело передвигаться по пластунски. Мысли когда ползешь, все конкретные: «вот до того камушка доползти… колючий кустарник миновать… о камни не порезаться не побиться… чуток отдохнуть как замереть, вслушаться и опять ползти».

Значит ползти? Или нет? ладно пока подождем, прикажут змейками прошуршим вперед, а ведь прикажут, другого выхода то нет…