Зазнобин передал ему просьбу капитана первого ранга, прибавив, что вполне понимает его и, наверное, на его месте поступил бы также, но уж больно жалко, когда уходят такие люди и командиры.

— Вы бы видели, что он делал с гетайрами! Один против пяти… эх, что говорить. И Касьяна жалко. Вы знали его?

— Майора Полубоя? — переспросил Бергер. — Да, знал. Вы когда возвращаетесь?

— Ну, — Зазнобин всплеснул руками, — я смотрю, уже всем известно где я и куда мне надо вернуться. Через три-четыре дня.

— Допустим, известно не всем, — странно усмехнувшись, ответил Бергер, — что ж, я постараюсь помочь Кириллу Владимировичу. Но… если Касьян погиб, то мы с ним остались вдвоем, а терять еще одного друга я не могу. Спасибо за информацию, Иван Савельевич. Всего доброго.

Бергер отключился, к почти тотчас открылась дверь и капитан проводил Зазнобина до лифта, который доставил его на поверхность.

Обед у контр-адмирала прошел в дружеской обстановке, хотя на столе и не было таких разносолов, как дома у Казанкова. Говорили об охоте, о рыбалке, о калибровке орудий средней мощности и под конец, за кофе, Крамаренко пригласил Зазнобина слетать с ним в горы на охоту.

— Ты бы видел, какие здесь горные бараны, — контр-адмирал раскинул руки, показывая размеры, — а рога… вот какие рога!

Судя по его жестам, баран был не меньше носорога, и Зазнобин пообещал выкроить полдня и слетать, чтобы хотя бы удостовериться в правдивости слов Крамаренко.

Однако поохотиться не пришлось.

Зазнобин в очередной раз гонял новые «фаланги» на тестовых прогонах, когда на мостик поднялся Геннадий Решетников. Понаблюдав за действиями канонира, капитана и команды наладчиков, он качнул головой в сторону двери и вышел из рубки.

Зазнобин нашел его внизу, задумчиво наблюдающего за установкой новых плит обшивки вместо изъеденных космосом и атмосферами чужих планет.

— Скоро заканчиваешь? — спросил Решетников.

— Думаю, завтра к вечеру. Калибровка «фаланг» держит, так-то мы могли бы и утром стартовать.

— А в пути не откалибруешь?

— Тоже можно. Тем более, пока по нашему сектору идем, опасаться некого. А что случилось?

Решетников усмехнулся невесело, покачал головой.

— Иевлев совсем с ума сошел.

— Это кто? Прокурор, что ли?

— Ну да. Завел несколько уголовных дел, в том числе против губернатора Архангельска, который отказался выделить землю в черте столицы под две мечети, два костела и синагогу. Сегодня у него была делегация иноземных купцов, которые попросили не брать так круто. Их можно понять — им здесь жить и работать, так он их — взашей! Не мешайте, мол, правосудию. Наблюдатели из Содружества и Лиги и сами уже не рады, да поздно. Как говорится: не буди лихо, пока тихо. Вот скажи, Иван, почему у нас всегда так: или совсем проблемы не замечаем, или начинаем рубить сплеча, а потом разгребать завалы?

— Откуда я знаю.

— Вот и я не знаю, — Решетников помолчал, пожал плечами. — Ладно, теперь уже ничего не исправишь. В общем, на завтра профсоюзы назначили всеобщую забастовку. Сколько она продлится — никто не знает. Так что, если с утра не взлетишь, можешь застрять у нас надолго.

— Однако… — протянул Зазнобин, — я и не припомню, чтобы всеобщую объявляли. Помнишь, лет пятнадцать назад фермеры бузили.

— Помню. Сейчас все: портовые службы, муниципальные, фермеры, полиция, телевидение. Да, кстати, Иевлев запретил к показу несколько новых сериалов. «Как рекламирующих антиобщественные проявления свободы личности и выбора». Как тебе? Я ни черта не понимаю. Сериалы для пацанов и домохозяек: «Царевна ушкуйников», «На фарватере любви»…

— «Слезы, буйством рожденные», — добавил Зазнобин.

— «Слезы, рожденные любовью и яростью», — поправил Решетников, — а ты где видел?

— Оксана Казанкова оторваться не может.

— Вот-вот. Чем Иевлеву эти оперы помешали? Короче, я тебя предупредил, Иван, а там — как знаешь.

— Да, придется уходить утром, — согласился Зазнобин.

На «Псковитянке» объявили аврал. Все свободные члены экипажа взялись за самые неотложные дела, которые могли помешать отлету, — наладку реактора, подгонку плит прочного корпуса, тестировку параметров силового каркаса. В третьем часу ночи корабль был готов к старту.

В пять утра, когда дежурная вахта уже готовила корабль к взлету, прибыли Решетников и Казанков. Зазнобин спустился из рубки к друзьям. Казанков передал ему огромную корзину домашней снеди, приготовленную Оксаной, облапил, душа бородой и гулко похлопал по спине.

— Ты там это… у Александра, на рожон не лезь.

— Ладно, — усмехнулся Зазнобин, — вы тут без меня гражданскую войну не начните. И прокурора не трожьте — официальное лицо, как-никак. Государь разберется, кто прав.

— Тебе не нужны опытные капитаны? — с улыбкой спросил Решетников. — А то один есть. Только позови.

— Если с кораблем, то, кажется, скоро понадобятся. Кстати, и корабелы тоже пригодятся, — Зазнобин ткнул кулаком Емельяна в объемистый живот. — Ну все, мужики, пора. Не ровен час космопорт закроют.

— Никто не закроет, пока не взлетишь, — успокоил Решетников.

Обняв напоследок друзей, Иван вошел в люк. Через полчаса «Псковитянка», выйдя за пределы атмосферы Двины, взяла курс на систему Лотар.

Края огромной долины уже тонули в предвечерних сумерках. Еще можно было разглядеть гряду гор на горизонте, но скоро и их накроет тьма. Потом на небе проступят звезды, а ближе к полуночи из-за гор выглянет огрызок местной луны — безжизненный спутник появится часа на полтора и снова нырнет за горы.

Лучи заходящего светила пробивали прозрачный купол насквозь, но все равно можно было различить его полукруглую тень на посадках деревьев в долине. Деревья стояли ровными рядами и тянулись до самых гор, окружавших долину. Сейчас деревья еще слабые, едва дающие тень в полдень, но лет через десять, когда появится подлесок, когда трава не будет выгорать под жаркими лучами, можно будет подумать о животных. О животных и о рыбе — несколько озер, разбросанных по долине, были пусты. Водоросли едва прижились, берега голые, но пройдет время и разрастется камыш, осока, птицы начнут вить гнезда. Это будет лично его планета, и пусть кто-нибудь попробует отобрать. Сенатор Кроу только что подтвердил, что закон об имуществе, согласно которому терраформированные частными лицами планеты переходят в их полную и безраздельную собственность, будет принят не позднее чем на следующем заседании парламента. Да, личный оазис и не где-то на окраине Келлингова меридиан, а на границе Содружества и Лиги. А все потому, что он сумел немного дальше заглянуть в будущее, и когда все прочие брезгливо отвернулись от высохшей планеты с буйной атмосферой, он приобрел ее в аренду на пятьсот лет с условием терраформирования и разрешением на добычу полезных ископаемых. Недра здесь оказались более чем богатые, ну а климат со временем придет в норму. Шахты и обогатительные комбинаты, рудники и разрезы уже построены и дают ощутимую прибыль, а то ли еще будет, когда надобность в защитных куполах отпадет!