мне школьный обед. Невозможно побороть соблазн пакетика соленых, уксусных чипсов, а у меня были действительно приличные бутерброды. Представь, что Аллегра кладет в ланч-бокс Иззи. – Кассандра вздрогнула. – В этой семье скоро будет взрыв, – добавила она.

Стиви была вынуждена согласиться. Она просто надеялась на то, что вставшая на дыбы Иззи не окажет еще более негативного влияния на «Кондитерскую Пегги», чем уже есть.

Глава 42

– Милочка, ты выглядишь потрясающе, – сказала Бетти, наблюдая за тем, как Стиви наносит последние штрихи макияжа. – Повернись и дай мне посмотреть на тебя.

Стиви повернулась, и Бетти присвистнула.

– Ты и сама выглядишь неплохо, – сказала Стиви.

Старая леди была одета с ног до головы в малиновый и белый шелк. На ком-то другом это платье выглядело бы довольно нелепо, но Бетти оно подходило идеально. Стиви задалась вопросом, нашла ли она его в винтажном магазине или купила его новым в прошлом веке. Она подозревала, что последний вариант. Красная юбка была пышной, плиссированной, до пола, а лиф – белым, с рукавами три четверти и скромным вырезом, который Бетти украсила несколькими нитками огромного жемчуга. На голову она накинула красный шелковый шарф и выглядела, как элегантная голливудская кинозвезда 1940-х годов. Бетти даже использовала губную помаду соответствующего оттенка. Теплые домашние туфли на ее ногах немного портили образ, но Стиви надеялась, что платье было достаточно длинным и никто их не заметит.

Стиви надела платье-футляр глубокого цвета ночного неба с вырезом и юбкой с оборками. Оно облегало ее фигуру, при этом паря вокруг ног, создавалось впечатление, будто она плыла над землей. Стиви влюбилась в него сразу же, как только увидела, но ее отпугнула открытая спина. После того как Лианн и Тиа убедили ее примерить его, а затем убедили, что спина не такая уж и открытая, как она думала, Стиви сдалась и купила платье. И подходящий клатч. И туфли.

«Лучше бы этот проклятый бал того стоил», – подумала Стиви, повернувшись к зеркалу, и еще раз провела тушью по ресницам, широко раскрыв глаза и рот.

– Этот цвет тебе очень идет, – сказала Бетти. – Черный слишком сильно контрастировал бы с твоим цветом кожи, и вообще, кто хочет выглядеть так, будто идет на похороны, а не на вечеринку. Бип, бип! Доставай шипучку.

«Шипучкой» оказалась недорогая бутылка Prosecco, и Стиви с готовностью сделала то, о чем ее попросили. Ей не помешало бы выпить пару бокалов, прежде чем они уйдут. «И нет, это не имеет никакого отношения к одному известному мужчине», – сказала она себе.

– Ник Сондерс обязательно должен быть там, – сказала Бетти, и Стиви бросила на нее пристальный взгляд. Неужели старушка только что прочитала ее мысли?

– На самом деле, там, наверное, будет вся деревня, – добавила Бетти. – Я слышала, что там всегда много народу.

– Разве ты обычно не ходишь? – с любопытством спросила Стиви. Она полагала, что Бетти посещает бал каждый год. Бетти взяла свой бокал обеими руками и сделала большой глоток. Когда она поставила его обратно на стол, Стиви заметила, что руки старушки дрожат.

– Не была уже много лет. С тех пор как… – Бетти опустила взгляд на свое платье и погладила ткань, слегка нахмурившись. Затем она моргнула и тяжело вздохнула.

– Неважно, – сказала она, но невероятно яркая улыбка, освещавшая ее лицо, указала Стиви, что Бетти было не все равно. Совсем не все равно.

– Тиа хорошая, – сказала старушка, и Стиви догадалась, что она пытается сменить тему.

– Так и есть. – Если Бетти не хотела говорить об этом, то Стиви уважала ее желание, поэтому она добавила: – Я же говорила тебе, что она будет жить с мамой, не так ли? Очень жаль, потому что мы могли бы стать хорошими друзьями. Она очень милая, если узнать ее получше.

– Я знаю Тиа с тех пор, как они с Ником переехали жить сюда, – сказала Бетти.

«Так, опять они вернулись к Нику. Отлично», – подумала Стиви.

– Она рассказала тебе, как она оказалась в инвалидном кресле? – спросила Бетти.

– Нет, и мне не хотелось заострять на этом внимание.

– Лошади. Она ездила верхом и была почти так же хороша, как ее брат. Он проводил с ней тренировку и, насколько я поняла, поставил перекладину на более высокий уровень, а лошадь, на которой она ехала, отказалась ее преодолевать. Они упали, и животное упало на нее. У Тиа сломан позвоночник.

Сердце Стиви болело за Тиа.

– О, это ужасно.

– Этот случай и так ужасная трагедия, но теперь он разрушает четыре жизни, – сказала Бетти.

– Четыре?

– Ее брат винит во всем себя, – заявила Бетти, взяв свою сумочку и поискав в ней губную помаду. – Нику Сондерсу нужно избавиться от чувства вины. Он обманывал себя, что слишком занят, и, возможно, так оно и было вначале, когда сестра очень в нем нуждалась, а теперь у него нет такого оправдания. Вторая – сама Тиа, но не потому, что она в инвалидном кресле, а потому, что она позволяет своей инвалидности мешать ей жить. Тиа разрушает свою собственную жизнь, и она слишком глупа, чтобы понять это.

Бетти сделала драматическую паузу.

Сердце Стиви наполнилось печалью за ее новую подругу. Бедная Тиа. Как бы Стиви хотелось хоть чем-то помочь.

– Третий – Уильям Феррис, – объявила Бетти.

Стиви не увидела связи и покачала головой.

– Я запуталась.

– Он любит ее. Она любит его.

– Правда? О боже! Она никогда не говорила.

– Она бы не сказала, – заметила Бетти. – На свое счастье, она слишком скрытная.

– Погоди, откуда ты знаешь, что Тиа и Уильям Феррис влюблены?

– Я не говорила «они влюблены». Я сказала, что они любят друг друга. «Влюблены» предполагает отношения. А Тиа категорически отказывается иметь с ним что-либо общее.

– Откуда ты все это знаешь?

Бетти постучала пальцем по носу.

– Точно так же, как я знаю, что Ник Сондерс чувствует к тебе то же самое, что и ты к нему, но он не собирается ничего с этим делать, потому что думает, что ты встречаешься с Солом Грином.

– Я не встречаюсь с Солом! – сказала Стиви, затем сделала паузу. – Кто четвертый? – спросила она, хотя что-то ей подсказывало, что она уже знает ответ.

– Ты, моя дорогая.

Глава 43

Ник не специально слонялся в холле – просто там было прохладнее, чем в бальном зале, и меньше народу. Повторяя это себе достаточно долго, можно было почти в это поверить, так как в холле не было ни прохладнее (четыре французские двери в бальном зале были