Ей было разрешено пребывать в кабинете во время беседы двух психологов.

– Все мы хотим исправить полученные нами повреждения, – сказал Эуне. – Или отомстить, что одно и то же. Я, например, решил стать гениальным психологом, так как настолько плохо играл в футбол, что никто не хотел брать меня в свою команду. Харри был мальчишкой, когда умерла его мать, и он решил стать следователем по расследованию убийств, чтобы наказывать тех, кто отнимает жизнь.

Заскрипела дверь.

– А если говорить о солнце… – продолжал Эуне.

– Прости, что перебиваю, – сказал Харри. – Но Аврора убежала. Не знаю, что было не так, но что-то было не так.

По лицу Столе Эуне как будто прошла зона пониженного давления, и он со стоном поднялся со стула:

– Бог их разберет, этих подростков. Мне надо найти ее. Это ненадолго, Смит, позвоните мне, и мы продолжим.

– Есть что-нибудь новое? – спросил Харри, когда Эуне вышел.

– И да и нет, – ответила Катрина. – Институт судебной медицины подтверждает, что ДНК с наручников на сто процентов принадлежит Валентину Йертсену. После призыва Смита проверить списки пациентов с нами связались всего один психолог и два сексолога, но тех, кого они назвали, мы уже проверяли и установили их непричастность. И, как и ожидалось, мы получили несколько сотен сообщений от людей, рассказывающих обо всем, от жутких соседей и собак с отметинами от укусов вампира до оборотней, гномов и троллей. Но некоторые сообщения стоит проверить. Кстати, звонила Ракель и спрашивала тебя.

– Да, я вижу, что она пыталась до меня дозвониться, в нашем бункере неважно со связью. Можно что-нибудь с этим сделать?

– Спрошу Торда, можно ли там поставить роутер или что-нибудь еще. Мой кабинет снова мой?

Харри и Смит ехали в лифте вдвоем.

– Ты избегаешь смотреть в глаза, – сказал Смит.

– Так принято вести себя в лифте, разве нет? – ответил Харри.

– Я имел в виду, вообще.

– Если не искать контакта глаза в глаза означает избегать его, то ты, безусловно, прав.

– И еще ты не любишь ездить в лифте.

– Мм… Это так заметно?

– Язык тела не врет. И еще ты считаешь, что я слишком много болтаю.

– Сегодня твой первый день, возможно, ты слегка нервничаешь.

– Нет, я такой почти все время.

– Хорошо. Кстати, я не поблагодарил тебя за то, что ты передумал.

– Да что ты, это я должен извиниться за то, что моя первая реакция была такой эгоистичной, хотя на карту поставлены человеческие жизни.

– Я прекрасно понимаю, как важна для тебя докторская степень.

Смит улыбнулся:

– Да, ты понимаешь, потому что ты – один из нас.

– Один из кого?

– Из чокнутой элиты. Возможно, ты слышал о дилемме Голдмана из восьмидесятых. Элитным спортсменам задавали вопрос, хотят ли они принимать допинг, благодаря которому завоюют золотые медали, но умрут через пять лет. Больше половины ответило утвердительно. Когда обычным людям задавали тот же вопрос, утвердительно отвечали только двое из двухсот пятидесяти. Я знаю, что для большинства это звучит дико, но только не для таких, как ты и я, Харри. Потому что ты пожертвовал бы собственной жизнью ради поимки этого убийцы, не так ли?

Харри пристально посмотрел на психолога. Он слышал эхо слов Столе: «Потому что тебе все ясно про ловушку для обезьян и ты тоже не способен отдать победу».

– Ты хочешь еще о чем-нибудь спросить, Смит?

– Да. Она набрала вес?

– Кто?

– Дочка Столе.

– Аврора? – Харри приподнял бровь. – Ну-у… Раньше она была стройнее.

Смит кивнул:

– Мне кажется, что следующий вопрос ты воспримешь болезненно, Харри.

– Давай проверим.

– Как ты думаешь, у Столе Эуне могут быть инцестные отношения с дочерью?

Харри уставился на Смита. Он выбрал этого психолога, потому что ему нужны были люди, мыслящие оригинально, и, пока Смит приносил результаты, Харри был согласен принять почти все. Почти все.

Смит поднял руки перед собой:

– Я вижу, ты разозлился, Харри, но я спрашиваю только потому, что она демонстрирует все классические симптомы.

– Хорошо, – тихо произнес Харри. – У тебя двадцать секунд на то, чтобы спустить весла на воду. Используй их с толком.

– Я всего лишь говорю…

– Восемнадцать.

– Хорошо, хорошо. Нанесение себе телесных повреждений. На ней была футболка с длинными рукавами, скрывающими шрамы на запястьях, которые она постоянно чесала. Гигиена. Если стоять близко к ней, то можно почувствовать, что личной гигиене она уделяет не слишком большое внимание. Еда. Переедание или голодание типично для жертв сексуальных преступлений. Ментальное состояние. Она производит депрессивное впечатление, возможно боится. Я понимаю, что одежда и косметика могут в данном случае сбить с толку, но язык тела и выражение лица не лгут. Интимность. Я прочитал по языку твоего тела, что ты был готов обнять ее там, в Котельной. Но она сделала вид, что не понимает этого, именно поэтому она скрыла лицо за волосами, перед тем как войти. Вы хорошо знаете друг друга, обнимались раньше, так что она предвидела ситуацию. Жертвы насилия избегают интимности и телесного контакта. Мое время вышло?

Лифт резко остановился.

Харри сделал шаг вперед. Он перегнулся через Смита и нажал кнопку, препятствующую открытию дверей.

– Давай на мгновение представим, что ты прав, Смит. – Харри понизил голос до шепота. – Какое отношение это имеет к Столе? Помимо того, что в свое время он выгнал тебя с психологического факультета в Осло и присвоил тебе прозвище Обезьянка?

Харри увидел слезы боли в глазах Смита, как будто тот получил пощечину.

– Господи… Ты, конечно, прав, Харри. Я просто вижу то, что хочу видеть, потому что в глубине души я все еще зол. Это была фантазия, а мне они, как я уже говорил, не слишком удаются.

Харри медленно кивнул:

– И ты знаешь это, потому что это не первая твоя фантазия. Что ты увидел?

Халлстейн Смит выпрямился:

– Я увидел отца, который вел свою дочь какого возраста? Лет шестнадцати-семнадцати? И моя первая мысль: как мило, что они до сих пор ходят вместе, и я надеюсь, что буду ходить со своими дочерьми еще долго после того, как они достигнут подросткового возраста.

– Но?..

– Но можно взглянуть на это и по-другому: отец проявляет контроль и власть, крепко держит ее, удерживает на месте.

– И что навело тебя на такие мысли?

– То, что она улизнула от него, как только представилась возможность. Я работал над делами, в которых существовали подозрения в инцесте, Харри, и побег из дома как раз является одним из важных факторов. Перечисленные мной симптомы могут означать тысячи других вещей, но если существует хоть один минимальный шанс, что дома ей причиняют вред, то профессиональным упущением будет не проверить эту мысль, ты не согласен? Я так понимаю, что ты – друг семьи, но именно поэтому я обсуждаю свою мысль с тобой. Ты тот, кто может поговорить с ней.