– Нет, это только ваше время – вас и вашей дочери, – сказала я. – Я вернусь через час.

– Открой подарки, мама, – предложила Люси, садясь рядом с ней.

– Конечно, – ответила Бонни. – Сейчас… Сначала я прочитаю открытку, а потом открою подарки. Ой, тут целых три подарка!

Она вела себя, как маленький наивный ребенок. Это было очень трогательно. Выходя, я думала, что эта мать нуждается в опеке не меньше, чем ее ребенок. Как бы мне хотелось взять Бонни домой и позаботиться и о ней тоже!

Пока Люси общалась с матерью, я немного прогулялась. Но день выдался таким холодным, что мне пришлось вернуться в центр. Я устроилась в зале ожидания и стала листать оставленные кем-то старые журналы. Мысли мои постоянно возвращались к Бонни и Люси, к тому, что происходит в Красной комнате. С момента их последней встречи столько произошло. Интересно, расскажет ли Бонни о суде и о том, почему Люси осталась со мной. Я чувствовала, что мне нужно что-то ей сказать, заверить, что Люси будет хорошо с нами, подтвердить свою ответственность за будущее девочки. Я решила подождать, что скажет Бонни, и уж потом говорить что-то самой.

Время встречи подходило к концу. Я поднялась и направилась в Красную комнату. Постучавшись, я вошла. В комнате было очень тихо – точно так же, как в прошлый раз. Бонни и Люси сидели на диване – близко, но не касаясь друг друга. Я улыбнулась. Сотрудница центра сказала:

– Пора собираться.

Люси достаточно было положить лишь колоду карт, которую она держала в руках. Больше никаких игр и игрушек я не заметила.

Люси поднялась и отнесла карты в шкаф.

– Во что вы играли? – спросила я, нарушая молчание.

– В «дурака», – ответила Люси.

– Это единственная игра, которую я знаю, – со смущенной улыбкой пояснила Бонни.

– Это веселая игра, – улыбнулась я. – Мы часто играем в нее дома.

Вообще-то это игра для маленьких детей, и играли мы в нее лишь тогда, когда под опекой оказывались малыши.

Снова наступила тишина. Люси подошла к дивану, взяла свое пальто с ручки кресла. Бонни поднялась и взяла свою куртку.

– Спасибо за подарки, – сказала она мне.

– Пожалуйста. Социальный работник дал вам мой телефон?

– Да, спасибо. Будет приятно иногда поболтать с Люси. Но не волнуйтесь, я не буду назойливой. Я не стану постоянно названивать.

– Звоните, когда захотите, – ответила я. Сердце мое разрывалось от боли.

Я знала, что испытываю судьбу – Бонни действительно может названивать постоянно, и это будет беспокоить Люси. Впрочем, по тому, что я знала о Бонни, мне казалось, что этого не произойдет.

– Я позабочусь о Люси, – добавила я.

– Я знаю, – кивнула Бонни. – Люси рассказала мне, как ей хорошо с вами. Мне никогда не отблагодарить вас за то, что вы для нее сделали. Она так часто переезжала. И не все были к ней так добры, как вы.

Комок подкатил к горлу. Спокойствие Бонни, полное отсутствие обиды за то, что я отобрала у нее дочь, были удивительны. Мне захотелось обнять ее. Но я не сделала этого, потому что понимала – ей это может не понравиться.

– Не нужно меня благодарить. Мы все очень рады, что Люси может остаться. Может быть, когда-нибудь вы сможете познакомиться с Адрианом и Полой.

– Да, я хотела бы… Спасибо.

Она повернулась к Люси:

– Что ж, до свидания, дорогая. Береги себя и будь хорошей девочкой.

– До свидания, – ответила Люси.

В этом холодном прощании было нечто очень грустное и немного странное. Ведь дома Люси постоянно обнималась со всеми. Я не стала протягивать Бонни руку, сомневаясь, что она ее примет, и просто сказала:

– Берегите себя, Бонни. Звоните, когда захотите.

– Обязательно, – со слабой улыбкой ответила она.

Я чувствовала, что упустила возможность сказать ей что-то важное, но не могла придумать. Все казалось мне тривиальным и слишком покровительственным. Бонни взяла пакет с подарками и села на диван, ожидая, когда мы уйдем.

– Пока, мама! – крикнула Люси, выходя из комнаты.

– Пока, дорогая, – ответила Бонни.

Когда мы выходили, я повернулась и улыбнулась Бонни в последний раз. Она сидела на диване, прижимая пакет с подарками к груди, как самую большую свою ценность. Пожалуй, так оно и было. Она напомнила мне детей беженцев, которых я видела на фотографиях. Все их имущество сложено в сумке, и они прижимают сумку к груди, чтобы ее никто не отобрал.

Люси взяла меня под руку, и мы вышли из центра. То, что она простилась с матерью без эмоциональных сцен, было для меня облегчением. Обычно ребенку требуется несколько дней, а то и недель, чтобы оправиться от эмоционального расставания. Я надеялась, что у Бонни есть друзья, которые смогут ее поддержать. Она показалась мне такой одинокой и несчастной – а ведь всем нам нужен хотя бы кто-то, кому мы можем выплакаться.

На следующее утро приехала Джилл. Она спросила, как прошла встреча. Я все рассказала и поделилась своей тревогой за Бонни.

– Социальная служба предложит ей психологическую помощь? – спросила я, зная, что некоторым родителям, дети которых оказываются под длительной опекой, это необходимо.

– Лили наверняка ей предложила. Хотя, зная образ жизни Бонни, она вряд ли останется на одном месте достаточно долго, чтобы пройти курс психологической поддержки. – И я была согласна с Джилл. Она сменила тему: – Бонни подарила Люси подарок на день рождения? Она писала об этом в открытке…

– Нет, но Люси и не ждала. Так что разочарований не было.

– Как всегда, – сухо заметила Джилл. – Но лучше не давать обещаний, если не можешь их сдержать.

– Не думаю, что у Бонни есть деньги на подарки.

– Наверное. Мне тоже так кажется.

Из большого портфеля Джилл достала пачку документов.

– Это ваше обращение в комиссию, – пояснила она. – Вы уже являетесь опекуном Люси, и мы можем ускорить процесс. Если бы она не находилась в вашей семье, то задача была бы более сложной и продолжительной. Не волнуйтесь, я вам во всем помогу.

Я подвинулась ближе, чтобы видеть бумаги, и Джилл раскрыла папку.

– Сначала основы – базовая информация, я взяла это из наших документов. Я все проверила, тут все в порядке.

Я кивнула, скользя взглядом по страницам.

– Теперь ваша опекунская история. Все, чему вы научились, присматривая за детьми. Об этом говорится в материалах вашей последней оценки – вы это читали и подписывали. – Я кивнула и перелистнула несколько страниц. – А дальше информация о вашей семье и отметка о том, что вы все осознаете последствия принятого решения о долгосрочной опеке. Здесь ваши мотивы, по которым вы решили оставить Люси. Здесь написано, как вы опекали Люси и помогали ей. И это заслуживает восхищения, – добавила Джилл.