Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Французы потребовали объяснений и незамедлительной помощи в расследовании преступления. Внешнее давление на Англию вылилось в острую внутриполитическую борьбу, итогом которой стала отставка кабинета Палмерстона 19 февраля 1858 года и приход к власти нового правительства во главе с Эдуардом Смит-Стэнли, графом Дерби.
В результате британское правительство оказало активное содействие французам в следственных мероприятиях. Кроме того, оно обещало ограничить деятельность лиц, подозреваемых в террористической деятельности.
Министерство иностранных дел Франции потребовало от Бельгии, Сардинии и Швейцарии принять действенные меры против эмигрантов и лиц, ведших антифранцузскую пропаганду и замышлявших террористические акты. В Бельгии правительство тотчас же закрыло несколько социалистических газет и арестовало подозрительных лиц. Федеральные власти Швейцарии уведомили кантоны, что примут закон, в соответствии с которым будут ужесточены меры против тех из них, кто укрывает эмигрантов.
С Пьемонтом было куда сложнее. Первые скудные сообщения о покушении 14 января 1858 года появились в Турине на следующий день. Кавур молился, чтобы террористами оказались не итальянцы. Худшие опасения сбылись, когда телеграф принес имена участников заговора. Глава правительства слышал об Орсини. Год назад ему доставили письмо, в котором тот предлагал свои «услуги Пьемонту или любому итальянскому правительству, кроме папского, которое намеревалось бороться за национальную независимость страны»[339]. Тогда Кавур осмотрительно не ответил адресанту.
Через несколько дней французский посол Тур д'Овернь зачитал Кавуру ноту Валевского, в которой Франция обвиняла Пьемонт в укрывательстве революционеров и террористов и нежелании вести с ними решительную борьбу. В Париже Вильямарина выслушал аналогичные упреки от французского министра иностранных дел.
Тем временем папский нунций поздравил императора и сказал, что заговор был «следствием революционной агитации, разжигаемой графом Кавуром»[340]. Австрийский посол предложил главе французского государства объединить усилия, чтобы принудить Пьемонт отказаться от махинаций изгнанников и крайних высказываний газет.
Личному посланнику короля Сардинии, генералу Энрико Мороццо Делла Рокка, Наполеон III гневно выговорил, что Пьемонт не желает либо бессилен расправиться с врагами общества, которым Сардиния предоставила убежище, а также просил напомнить своему государю, что в 1855 году Франция и Англия были союзниками Пьемонта. Теперь Англия обратилась к Австрии, и в случае возникновения затруднений британцы точно не помогут итальянцам. Если они хотят дружбы с ним, то должны делать то, что ему выгодно.
Французский высокомерный напор был встречен в штыки Виктором Эммануилом II и Кавуром. В ответственные моменты истории король никогда не отступал под грубым давлением, и это было величайшим благом для Пьемонта. Ультиматум Парижа просто вывел монарха из себя. В ответном послании было сказано, что Пьемонт является союзником Франции, но не будет терпеть оскорбления и король всегда шел по пути чести и держит ответ только перед Богом и своим народом. Уже более восьми с половиной столетий Савойская династия высоко держит голову, и ничто не заставит ее склонить, но, несмотря на все, желает оставаться другом императора французов.
12 февраля 1858 года Делла Рокка был снова на аудиенции у императора и довел до его сведения слова короля. Выслушав генерала, Наполеон III неожиданно похвалил Виктора Эммануила II за храбрость и заявил, что ему нравится ответ. С этого момента отношения с Наполеоном III изменились. Делла Рокка оставался в Париже до 20 февраля. За это время он передал императору еще несколько писем от Виктора Эммануила II и Кавура. С каждым разом тон разговора Наполеона III становился все более благожелательным. Более того, в ходе одной из последних встреч император попросил генерала конфиденциально передать королю, что если Пьемонт окажется в состоянии войны с Австрией, то он лично возглавит французскую армию, которая придет на помощь своему верному субальпийскому союзнику. «Скажи также господину де Кавуру, — добавил он, — чтобы связался со мной напрямую, и мы обязательно придем к пониманию»[341].
Как часто бывало во времена Второй империи, по многим важным вопросам внешней политики глава государства вел собственную дипломатию, не ставя в известность своих министров. Это производило впечатление неожиданных ходов Франции, которые разворачивали ситуацию буквально в считаные дни в противоположную сторону. Как ни парадоксально, но этот «фокус» приводил к успехам. Император даже заработал репутацию «волшебника», неожиданно вытаскивавшего из рукава козырную карту в самую ответственную минуту. Нечто похожее происходило и сейчас.
В тот момент, когда в Париже Наполеон III вел дружеские беседы с личным посланником сардинского короля, министр иностранных дел Франции Валевский продолжал упорно выдвигать ультиматумы правительству Пьемонта. Франция требовала ужесточить закон о печати, закрыть несколько газет (например, издание Italia del Popolo, проповедовавшее идеи Мадзини) и лишить политических иммигрантов возможности высказываться на страницах сардинских изданий. Кроме того, Париж хотел, чтобы пьемонтцы усилили преследование тех, кто участвует в заговорах против иностранных монархов.
Кавур всегда придерживался мнения, что Пьемонт может стабильно развиваться только в условиях конституционного строя, соблюдения законов и приоритета национальных интересов над остальными. Любые шаги в сторону приведут к разрушению возводимого здания государства с падением престижа власти и торжеством крайних политических течений. Поэтому Пьемонт не должен был уступить внешнему давлению и поступиться своей честью.
Глава правительства вступил в ожесточенную полемику с Валевским. В своих ответах он доказывал, что Турин делает все возможное, но в рамках законодательства. Конституционному строю Пьемонта будет нанесен сильнейший удар, если начать полицейские преследования, выходящие за рамки закона. Франция утверждает, подчеркивал Кавур, что в Сардинии допускается присутствие революционеров и была попытка восстания в Генуе. Но при этом только в одном Париже радикалов больше, чем в Пьемонте. В прошлом году в Марселе также была предпринята попытка восстания, хотя за несколько месяцев до того французская полиция получила сообщение о готовившемся выступлении.
При этом Кавур понимал, что не имеет права потерять дружбу с Францией в тот момент, когда император намекал о долгожданном прорыве в вопросе формирования альянса против Австрии. Он решил показать французам, что Пьемонт готов делать реальные шаги навстречу их пожеланиям.
Вскоре для этого представился удобный случай. В конце января 1858 года в радикальной газете Ragione появились две статьи бывшего священника Аузония Франки (настоящее имя — Христофоро Бонавино), в которых оправдывались
