Рука бойца поднялась, чтобы размозжить ей лицо, и… замерла в воздухе, схваченная другим ловцом.

– Стоять! – резко и гневно крикнул Ульдир. – Держать!

Он подошел к распростертой Лоране, рыдающей в бессильном гневе, к мужчинам, удерживающим девушку, и спокойно, бесстрастно, сказал:

– Керл – двадцать плетей, чтобы не забывал, что приказ хозяина нужно исполнять. Магус – пять монет. Серебряных.

Потом задумался и добавил:

– Пороть Керла будешь ты, Магус. И если я узнаю, что ты порол его вполсилы – получишь плетей столько же, сколько и он. А я узнаю – вполсилы или нет, не сомневайся!

Ульдир всегда считал, что слуг и рабов надо разделять и настраивать друг против друга. Чтобы не спелись! Чтобы не устроили заговор против своего хозяина!

А еще – за хорошую работу надо награждать, за дурную – наказывать. Закон! Животные очень хорошо понимают именно этот закон. Будешь себя плохо вести – плеть, хорошо – тебе кинут сладкий кусок.

– Откройте ей рот! Да аккуратно, не порвите и не раздавите губы, идиоты! Эй, Шагар, ты очнулся, идиот?! Кстати – пять плетей тебе, скотина! Какая-то девчонка валит тебя как ребенка! Значит – плохой ты слуга! Иди помоги своим товарищам! Магус, а тебе работы прибавилось, как ты, ничего? Сдюжишь?

Ульдир усмехнулся, и Магус с готовностью подхватил смех, не глядя на «товарищей»:

– Сдюжу, хозяин! В лучшем виде отделаю! Со всей страстью!

– Это хорошо, – благосклонно улыбнулся Ульдир и потрепал Магуса по голове. Верное животное надо хвалить, если заслужило!

Нетвердо подошел Шагар, аккуратно прижал голову девушки к толстому напольному ковру, ей зажали нос, а когда она, не утерпев, раскрыла рот, хватанула воздуха, вставили между зубов палочку, обшитую мягкой тканью, – Ульдир заранее такую захватил. Потом он подошел, выдернул пробку из горлышка кувшинчика, прицелился и, отодвинув палочку с левой стороны рта Лораны, стал вливать снадобье между губами и палочкой в образовавшееся отверстие.

Лорана пыталась выплевывать, частично ей это удалось, но большая часть темной пахучей жидкости все-таки попала ей в глотку, прожигая ее как огнем. Девушка задохнулась, закашлялась, на какое-то время потеряла сознание. На какое – она не знала. Только когда очнулась, уже лежала на чем-то вроде рамы – руки и ноги в мягких захватах, не освободиться, даже если захочешь, – тут же попробовала. Цепи нет. На стенах – яркие фонари, выкрученные до максимума. Тепло, даже жарко.

– Очнулась? Вот и замечательно! – Голос Ульдира откуда-то сзади. Потом легкий скрип, сердце ухнуло в пятки – рама поднялась, и Лорана теперь стояла вертикально.

Ульдир перед ней, глаза его слегка блестят – то ли от вина, то ли от возбуждения. То, что он возбужден, – никакого сомнения нет, потому что мужчина абсолютно обнажен и естество его торчит вперед, как кол.

Лорана вдруг с ненавистью подумала – зачем боги дали этой твари такой здоровенный лингам?! Лучше бы он был маленьким, с ноготок, было бы не так больно и противно! Гад нарочно старается взять ее поглубже, чтобы больно, чтобы кричала, стонала – хоть так выражала какие-то чувства! Только вот хрен тебе! Не дождешься!

Ульдира всегда бесило, что Лорана лежит под ним бесстрастная, как кукла. И что на сей раз он задумал? До этого он использовал все возможные средства – вызывал служанок, чтобы они ее возбуждали, мужчин, которые тоже вылизывали ее мерзкими липкими языками. Все, только чтобы возбудить, чтобы она желала его, Ульдира! Чтобы наслаждалась его страстью!

Но Лоране было противно. Ощущение такое, будто ее лижут животные. Покорные, бессмысленные, бездумные животные. Нелюди. Рабы! А она не такая. Она не подчинит свою душу этому демону! Он не сможет заставить наслаждаться его объятиями! Не выйдет!

Лорана со страхом взглянула на своего мучителя, снова бросила взгляд на лингам, и вдруг ее прошиб пот и в пах прилила кровь. Она почувствовала, как в ней растет желание, и с ужасом сказала себе: «Нет! Нет, никогда! Негодяй! Тварь! Только не это!»

Ульдир заметил ее волнение и с насмешкой спросил:

– Что, пробирает? Это снадобье называется «Хочу тебя». Но оно еще не до конца подействовало. Прошло немного времени. Сейчас я кое-что сделаю, тебе понравится… Нужно слегка тебя разогреть. Дать тебе настроение!

Он отошел в сторону, потом снова появился перед глазами Лораны, уже с плетью в руках. Плеть широкая, с множеством тонких концов, и Ульдир многозначительно похлопывал ей по руке. Подошел к Лоране, заглянул ей в глаза и довольно кивнул головой:

– Все хорошо. Зрачки расширены… Пробирает!

Отошел назад, с размаху хлестнул Лорану по животу. Неожиданно, сильно, так, что она вскрикнула, – ее будто ожгло огнем. Девушка посмотрела на живот, с ужасом ожидая, что он будет в крови, – нет, только красное пятно, будто кто-то обдал горячей водой.

Еще удар!

Еще! Еще! Еще!

Удары сыпались один за другим – болезненные, ошеломляющие, но это не походило на порку провинившегося слуги, когда кровь брызгает на все стороны, орошая камни двора и призывая дворовых собак, жадно вылизывающих пахучую жидкость. Нет – это было сродни массажу на грани боли, когда организм чувствует – еще немного, и ему будет нанесет вред, но тут же узнает – вреда нет! И, успокаиваясь, подает в мозг волну облегчения, успокоения, радости от того, что он жив, не разрушен! Волну удовольствия от того, что избежал повреждений!

Ульдир знал, что тут главное – не перестараться, иначе кожа будет цела, а под ней – месиво из мяса и крови. И тогда никакого возбуждения, никакой страсти – только боль и страдания. Он изучил древние трактаты любви и уже перепробовал на Лоране все, кроме этих странных, запретных для большинства людей развлечений.

Лорана вскрикивала, стонала, извивалась, но Ульдир не переставал ее хлестать, не трогая только голову. Он бил по груди, по бедрам, между ног, стараясь соразмерять удары и не испортить игрушку.

Когда девушка стала красной, будто весь день ходила под палящим солнцем, остановился передохнуть и негромко, с ухмылкой спросил:

– Как себя чувствуешь? Еще не хочешь меня? Нет? Ладно, продолжим!

Он снова ушел в сторону и появился с длинным, ярко раскрашенным пером в правой руке. Перо переливалось в свете фонарей, и Лоране показалось, что от него исходят тонкие лучики света. Она уже плохо соображала, что происходит, ее била дрожь – страх, возбуждение, ненависть и животное желание – все смешалось в один тугой комок, распутать который она не могла при всем желании – мозг, заторможенный снадобьем, был полностью дезориентирован. И когда перо начало ласкать ее между ног, Лорана вскрикнула и забилась, в предвкушении оргазма. Это была гадко, стыдно, и так желанно… что ей хотелось умереть. Она понимала, где находится, кто перед ней, что он делает, но ничего не могла с собой поделать. Воля девушки была просто уничтожена.

С помощью пера она кончила два раза – с криками, стонами, судорожными плясками в зажимах рамы.