Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова пинаю его, когда пробирается куда не надо.
– Я его из-под земли достану, ты главное не нервничай, – добавляет свекр.
– Да не нервничаю я. Готовлюсь вот к свадьбе. Леша тоже, наверное, решил один побыть. Вы поищите еще, а я уже скоро.
– Ладно, пойдем мы, – спохватились мужчины и развернулись чтобы уйти, а мамы…
– Что это платье так топорщится.
Обе женщины подходят.
– Да просто…
И моя мама ребром ладони резко ведет по ткани вниз и конечно фигачит Уварову по голове. Тот прикрикивает в ответ, и все останавливаются.
Взгляды блуждают от меня к платью и назад.
– А…
– Сынок? – зовет его мать.
– Да, ма?
Ни у кого больше нет слов. Снова молчат.
– Ну, главное нашелся, – улыбается мамуля моя. – Вы как закончите, тогда выходите оба сразу.
Боже, какой стыд.
– Не мог дождаться окончания, – бурчит мой отец.
– Это невозможно, Юрий Михайлович, – еще и отвечает ему, что за дурак?
– Ты мне еще поговори, – отвечает и все наконец покидают комнату.
– Уваров я тебя… Да я тебя…
– И я тебя, Полин.
Чмокает в бедро и вылезает.
– Я не поняла, а заканчивать кто будет.
– Жениться пойдем, уже времени нет.
– Ах ты…
– Я и ты, ага, – перебивает и берет за руку, переплетая пальцы.
Выходим из комнаты вместе.
Как и хотели.
Чтобы навсегда, чтобы только вдвоем. Нет втроем… Хотя нет вчетвером, Макс ведь еще.
У нас не было как в фильмах прохода какого-то к алтарю. Мы просто вместе вышли к арке, где стояла женщина из ЗАГСа. Послушали ее, ответили согласием на вопросы и наконец-то обменялись кольцами.
Наш официальный первый поцелуй, как мужа и жены… Он был до слез. То, как Леша прикасался к моим губам, то, как нежно гладил большим пальцем по щеке и смеялся, повторяя: «Поверить не могу», это не передаваемо и это не забудется.
Я плакала от счастья, гормонов, из-за наших рыдающих мам. Но в душе я впервые ощущала покой.
Леша держал меня за руку и ни на секунду не отпускал.
Гости поздравляли, дарили подарки. О беременности все присутствующие конечно знали, так как не было лишних. Поэтому подарки были в том числе двойные по обоим случаям.
А потом был первый наш танец.
Впервые мы с Уваровым танцевали в один из вечеров разделенный на двоих. Смотрели фильм. Леша пил пиво, я сок и тут он встал и попросил, чтобы я с ним потанцевала.
Это был длинный танец нас, наших тел, губ и рук.
Мы не могли остановиться и продолжали кружить в гостиной его квартиры.
И вот сейчас, мы снова погрузились в наш мирок и стало немного все равно, что за нами наблюдают.
– Ты красивый, теперь могу сказать.
– Ты счастлива?
– Очень, но меня кое-что беспокоит.
– Что? Только скажи, я все сделаю.
– Не дай мне упасть. А то я как представила, что валюсь руками вперед, платье задирается и мой голый зад выставлен на обозрение, стыдно стало.
– Тогда я могу тебе поклясться, что этого не произойдет. Этой мой зад и только мне на него пялиться.
– Спасибо.
Заметила движение чуть сбоку и удивилась совпадению.
– Слушай, так много беременных на нашей свадьбе.
– Да? Я вообще никого не замечаю, кроме тебя.
– И коньяк.
– Ну он мне помогает держать лицо.
– Ну правда. Я, Алла, София. И у всех примерно один срок.
– Ни хочу ни о ком говорить. Лучше поцелуй меня.
Выполняю его просьбу и чувствую, как у меня онемевают пальцы на стопах.
– Ноги гудят немного.
– Не вопрос, – поднимает аккуратно на руки и кружит. – Кстати, как пойдем в номер, платье не снимай. Я сам.
– Как скажешь, дорогой муж.
Два месяца после рождения малышки)))
– Что случилось? – Леша врывается в квартиру и с тревогой смотрит на меня, полуголую в дверном проеме. – Я мчал как ненормальный.
До него что не дошло?
– Тихо ты, дочку разбудишь, – шикаю на него и иду снимать с него пиджак.
– Поль, ты меня за сексом позвала? – о, голова пошла в действие.
– Я тебя позвала в маленький, на вес золота, промежуток, когда нам может светить секс. Так что быстро снимай свои шмотки и только посмей зашуметь.
– Ты…
– Я Уваров, да. Я хочу трахаться. Что непонятного? Я терпела роды, восстановление после и теперь хочу своего мужа, – чуть ли не кричу.
– Да понял, я понял.
Скидывает с себя все что надето на нем, а после ступает ко мне, облокотившейся о стену. Но не доходит, наступает на брелок машины и тот начинает орать. Василиса улавливает звуки и уже кричит она.
А я стою со слезами на глазах.
– Ты такой…
– Ну прости, – подхватывает меня и целует, до умопомрачения.
– Я соскучилась по тебе, Леш, – отчаянно шепчу, хватаясь за его плечи, пока мы идем в детскую.
– Кажется тебе пора отдохнуть, Полин. Давай полетим куда-нибудь? Или на наше побережье?
– Хорошо, только чтобы ты рядом был постоянно.
– Тогда я решу этот вопрос.
– Ой, не надо. Мне тут должок вернуть обещали. Я сама все решу, но ты чтобы не лез.
– Не понял, ты о чем? – входим к дочке, и я попутно рассказываю ему о том, что я типа сама спорила с Андреем.
– Нихрена себе, и ты сейчас предлагаешь мне согласиться на то, чтобы он оплатил поездку на море моей семье? Полин ты как, норм?
– Ну, а что? Не пропадать же добру?
– Я сейчас по-доброму откручу тебе голову.
– Ну ладно. Тогда маму с папой отправлю.
– Я сам могу отправить тещу с тестем куда угодно. Хватит, – перебивает даже не начатую мной дискуссию. – Тема закрыта.
Выходит, из комнаты поцеловав малютку.
– Ну вот что мне делать с нашим папкой, Вась? – улыбаюсь моей сладкой крошке, переодевая ее в чистые ползунки.
Получаю в ответ милую улыбку.
– Ну что, дашь маме помириться с папой? Поспим? – беру на руки четыре кило счастья.
Невольно вспоминаю роды и то, как Уваров чуть ли не по щекам меня хлестал, требуя родить ему дочь, когда казалось не оставалось сил ни на что.
И как он заплакал с ее первым криком. И как поцеловал ее, а потом меня, нежно благодаря своими глазами.
Мне кажется нет такой любви, которую можно описать словами. Но я могу. Если говорить о любви, то ей подходит лишь одно слово – Леша. Материнская тут не в счет. Это совсем иные чувства. Иная привязанность на
