– Что к чему, почти разобрался. Осталось лишь в незначительные мелочи вникнуть, – на этот раз ответил ученый вампир, в только ему понятном порядке нажимая какие-то кнопки и дернув за пару крошечных рычажков, расположенных сбоку. – А вот заработает пульт, лишь когда отбой тревоги настанет. Пока что мы отрезаны от внешних систем.

– Ну и когда ж то свершится? – протяжно шмыгнув носом, спросил моррон, которому явно не терпелось продолжить только начатое. – Я уже со всеми противничками здесь закончил, пора бы и за дело браться…

– Не знаю, наверное, немного придется обождать, – честно признался Сонтерий, но затем отгадал последнюю загадку поглумившимися над его идеями «доработчиками» и обнадежил товарища: – Сейчас попытаюсь немного ускорить процесс. Ну а если не получится… по крайней мере, хуже не будет.

Получив согласие Анри в виде скупого кивка, Сонтерий приложил ладонь на одну из трех вмонтированных в пульт прозрачных полусфер, наполненных темно-красной жидкостью, вполне вероятно, что кровью. Как только это случилось, внутри необычного сосуда возникло свечение, а откуда-то сверху донесся незнакомый глас:

– Центр тревожного оповещения, что там у вас? – лаконично задал вопрос находившийся где-то вне помещения вампир.

– Проникновение, трое вооруженных неизвестных, – так же кратко отрапортовал Сонтерий. – Угроза устранена, есть потери. Оборудование не повреждено, требуется повторный запуск всех систем и устранение карантинных ограничений.

Ответа не последовало, наступило гнетущее молчание. Тот, с кем Сонтерий говорил, явно сомневался.

– Что с лазутчиками? – наконец-то подал голос тот неизвестный, от которого сейчас зависела не только судьба заговорщиков, но и многое другое, например, исход войны. – Кто они и чего хотели?

– Понятия не имеем! – ответил ученый, голосом давая понять собеседнику, что начинает злиться. – Согласно предписанию за номером двести восемьдесят пять, а именно пункту двадцать семь ноль два, не имевшие допуска личности были немедленно устранены…

– Тела осмотрели? Кто они, люди, из наших иль… – собеседник явно призадумался, стоит ли сообщать обычному рабочему подробности, – иль морроны?

– Понятия не имеем! – прозвучал все тот же ответ, но только на этот раз гораздо раздраженней и громче. – Одного паром до кости сожгло, а двое других в котлы с нембурской смолой свалились. Коль хотите, щас останки по мешкам распихаем да в научный корпус отошлем! Только карантин-то снимите! Котлы уж раскалились, работа стоит, а цитадель без охраны!..

– Ждите, сейчас пришлем проверяющих! – прозвучал неожиданный ответ, поставивший под угрозу задание.

– Слышь, коль система оповещения отключена, так, может, оно и к лучшему! Считай, задание ужо выполнили! – зашептал на ухо Сонтерию моррон. – Нам остается лишь сюда врагов не пускать…

– Нет, – едва слышно ответил вампир, качнув головой. – Я для него утрировал, система по-прежнему работает, но только в запасном, аварийном режиме. Ее отключение можно произвести только отсюда, – разочаровал Анри Сонтерий, а затем в полный голос произнес: – А может, хватит глумиться-то?! Какие еще, к псам шелудивым, проверяющие?! Был бы я чужаком, думаешь, ведал бы, как с тобой связаться?! Иль думаешь, всем врагам клана известно, как системой управлять?! Хватит лямку тянуть, давай подключение! Если хошь, можешь меня по перечню смол иль по устройству компрессионных сфер погонять! Хоть полную проверку моей башке устрой, но только шустрее!

– Хватит орать! – раздалось из полусферы сердитое ворчание, в котором, однако, были слышны примирительные нотки. – Щас контур восстановлю, а тела мертвяков от смол отчистить и в научный корпус отправить. Кстати, ваши диверсанты пару часов назад там изрядно пошалили… найдено три мертвых исследователя, пропал подопытный экземпляр, так что будьте начеку! Кто знает, сколько их всего? Не исключена повторная попытка проникновения!

Являвшаяся неотъемлемой часть пульта управления полусфера потухла, а уже в следующий миг многие индикаторы перестали мигать красным да желтым, а загорелись приятным глазу зеленым цветом. Мельком обернувшись и взглянув назад, Сонтерий убедился, что заработали все системы, соединяющие главный энергетический цех с охраняемым контуром и резервными подстанциями. Засветился даже коврик-телепортер, что, с одной стороны, порадовало, а с другой – заставило насторожиться, ведь крайне подозрительный оппонент по переговорам все же мог до конца не поверить весьма убедительным заверениям ученого и тайком подослать лазутчика-проверяющего.

– Ну что, заработало? Теперь можешь незаметно участок отключить? – все еще почему-то шептал моррон, хоть чужих ушей уже можно было не опасаться.

– Совсем незаметно, нет, не могу! Отсюда разрыв единой цепи и обвод по резервному контуру заметен будет, – принялся вдаваться в чрезмерные подробности докучливый ученый, но спутника они вовсе не интересовали.

– Отсюда не страшно! – заверил Анри. – Ну, давай отрубай бесову механизму!

– Вот эти кнопки… – указал вампир на тройку зеленых кнопок, находившихся в правой части пульта и обозначенных номерами «23», «24» и «25», – как раз и отвечают за проход между бывшим махаканским подземельем и…

Договорить Сонтерий не успел, как, впрочем, и нажать на кнопки. Внезапно обрушившийся на его затылок удар мгновенно отключил сознание. Когда же вампир очнулся, то пульт управления по-прежнему работал в обычном режиме, искомые кнопки были буквально вдавлены в приборную доску, да так основательно, что даже при помощи кинжала их не удалось бы вернуть в исходное положение. У него же в левой руке была зажата скомканная записка:

«Свою часть дела ты сделал! Сиди здесь, не высовывайся! К тебе никто не сунется. Когда все закончится, заберу! Не скучай, можешь прибраться, я тут слегка насорил…»

Подписи не было, но Сонтерию и без нее было понятно, кто накорябал послание неровным, корявым почерком. Фламмер ушел, бросив напарника, с одной стороны, в безопасности, а с другой – в полнейшем одиночестве и среди множества трупов. Первым делом покинутого вампира одолел страх, что его вскоре здесь застанут пришедшие на смену рабочие, но стоило ему лишь бросить взгляд туда, где еще недавно находился коврик-телепортер, опасения тут же развеялись. Единственный вход и он же выход в цех был разрушен все-таки позаботившимся о его безопасности морроном. На месте частично сожженного, частично расплавленного коврика валялся перевернутый котел с медленно остывающей смолою. В любознательной голове ученого мужа тут же возникло два весьма насущных вопроса: «Как моррон умудрился переместиться сам, а затем уже разрушить за собой устройство?» и «Как собирался Анри вернуться за ним, ведь иного пути в цех не было?»

* * *

Боль физическая ничто по сравнению с мучениями от осознания проигрыша. Хотя нет, «проигрыш» вовсе не то слово, которым можно было бы описать глубину отчаяния моррона, лежащего поломанной спиной на камнях и неспособного не только приподняться, но даже пошевелить кончиками онемевших пальцев. Проиграть можно партию в карты или приятельский спор, но по отношению к действительно важным вещам это легкомысленное, несущее в себе пренебрежение слово неуместно. Аламез считал, что насколько трагичными ни казались бы события, но их всегда стоило называть собственными именами, а не находить им эвфемистические замены, сглаживающие накал страстей и во многом скрывающие печальную суть произошедшего. Войны, задания и жизни не проигрываются, в них терпится сокрушительное поражение! Для значительных дел и свершений нужно подбирать только соответствующе серьезные слова. Легкомыслие может позволить себе лишь победитель, удел же побежденного совсем иной.