— Я беспокоюсь за него. Где-то внутри он до сих пор считает себя непобедимым. Боюсь, что это может завести его слишком далеко.

Абигейл тоже беспокоилась, но не решалась сказать об этом.

— К счастью для Вона, теперь нас трое, так что за ним есть кому присмотреть, — сдержанно произнесла она. Да, она могла не любить Джиллиан, но в том, что касалось Вона, эта женщина определенно была настоящей находкой. Она следила за тем, чтобы он соблюдал относительный режим, чтобы у него была выпивка и много времени для отдыха. — Он выздоровеет, — заверила она Лайлу. — Кроме того, у него еще есть лучшие в мире доктора. Не говоря уже о его железном организме.

Лайла, казалось, немного расслабилась, выражение ее лица стало не таким напряженным. Похоже, она хотела сказать что-то еще, но в этот момент позвонили в дверь. В тот же миг искра былой непринужденности между ними погасла, и лицо Лайлы снова закрылось, превратившись в маску.

— Я все поняла, — учтиво произнесла она; тон ее был холодным и профессиональным.

Через несколько мгновений Абигейл уже впускала в дом съемочную группу — двух операторов и женщину-продюсера, которые все вместе притащили килограммов сто пятьдесят разной аппаратуры. Народ проверенный и опытный, они тут же взялись за дело. Более молодой из операторов, долговязый ирландец по имени Сеамус с коротко подстриженными рыжеватыми волосами, устанавливал стойки стационарного освещения в стратегически важных точках в столовой и гостиной, тогда как его усатый партнер Гленн снимал видеоролик интерьера и экстерьера. В это время их продюсер, привлекательная мулатка по имени Холи Доусон, отправилась с Абигейл на кухню, где они еще раз проверили весь график по времени и заранее продумали все детали.

После того как Абигейл снялась для вводной части и демонстрационных планов, у нее появилось время, чтобы быстро подняться наверх и переодеться в свой вечерний наряд. Но когда она через некоторое время снова спустилась вниз, Кента и Фебы там по-прежнему не было. Нахмурившись, Абигейл посмотрела на часы. Она ведь сказала им, чтобы они были на месте не позже шести. Где они могли задержаться, черт побери!

Она уже взяла трубку, чтобы звонить мужу на мобильный, когда он ворвался в парадную дверь, разгоряченный, будто прибежал с поля для гольфа.

— Прости, дорогая. Меня задержали. — Кент торопливо чмокнул ее в щеку. — Сильвия… Ты помнишь Сильвию Шайн? Мы с ней вместе работаем в комитете. Так вот, она позвонила и попросила меня помочь ей разобраться с денежными поступлениями за прошлый день. И знаешь, мы собрали более двадцати тысяч долларов!

— Это просто замечательно, дорогой, — в смятении произнесла Абигейл. — Но вот-вот уже появятся гости, а тебе еще нужно переодеться.

Он застонал.

— Неужели я настолько опоздал? Ну ладно, я буду готов через минуту.

Кент уже побежал вверх по лестнице, когда Абигейл окликнула его:

— Ты ничего не сказал о том, что ты думаешь о моем платье.

Ее немного задело, что Кент никак его не прокомментировал. Пошить платье у знакомого дизайнера специально для этого случая стоило ей массы переживаний и немалых средств. Сделанное из панбархата насыщенного изумрудного цвета, подчеркивавшего цвет ее волос, оно сидело на ней плотно, как перчатка, и оканчивалось на уровне колен изящной оборкой. Дополняла его пара сережек с изумрудами, подаренных ей Кентом на десятую годовщину их свадьбы.

Он остановился и, оглядев ее сверху донизу, тихо присвистнул.

— Красиво, хотя думаю, что благодаря твоему наряду теперь никто и не взглянет на еду.

— Пусть только попробуют! — воскликнула Абигейл. — После всех мытарств, которые я вынесла с ее приготовлением… — Она улыбнулась, хотя сам комплимент произвел бы на нее большее впечатление, если бы его не пришлось выпрашивать. — Кстати, ты не знаешь, где Феба? — спросила она. — Я думала, что она у себя в комнате, но когда заглянула туда, ее там не оказалось.

— В последний раз я видел ее, когда она куда-то уходила вместе с Нилом. Они шли в магазин что-то покупать для какого-то ее школьного проекта, — ответил он. — Феба сказала, что они ненадолго.

— Сколько уже прошло с тех пор?

Кент нахмурил лоб, стараясь вспомнить.

— О, я точно не знаю, но где-то около часа. Ты не пробовала ей позвонить?

— Дважды. И оба раза попадала на голосовое сообщение.

— Ну, я уверен, что она скоро появится, — беззаботно бросил Кент, поднимаясь по лестнице.

Глядя на него, Абигейл чувствовала, как напряжение, накапливавшееся в ней в течение всего дня, перерастает в ярость. Как он может быть таким беспечным? А Феба… Ведь Абигейл всегда откладывает на второй план свои личные потребности, и все ради того, чтобы дать дочке то, чего она сама была лишена в ее возрасте. И единственное, чего она просит взамен, — это чтобы муж и дочь время от времени хотя бы чуть-чуть поддерживали ее, вместо того чтобы постоянно вредить ей.

Кипя от гнева, Абигейл двинулась наверх. Она вплыла в их спальню, когда Кент надевал чистую рубашку. Остальная его одежда, подобранные ею костюм и галстук, лежала на кровати.

— Как ты мог ее куда-то отпустить? — требовательным тоном спросила она. — Ты ведь знаешь, насколько это важно для меня.

Муж перестал застегивать пуговицы и посмотрел на нее невозмутимым взглядом.

— С каких это пор в мои обязанности входит следить за Фебой? Если это так важно для тебя, наверное, следовало самой проследить за этим.

Куда подевалось его воодушевление, с которым он делился с ней новостями относительно собранных денег? Сейчас на Абигейл смотрел совсем чужой человек.

— Ты же сам видишь, что я была занята, — холодно ответила она.

— Согласен. Но только не нужно выставлять меня крайним, если тебе хочется найти виновного. Наша дочь, похоже, не хочет принимать участия в этом твоем маленьком показном мероприятии, и я здесь ни при чем.

— А сам ты так же к этому относишься? Просто как к спектаклю, поставленному из тщеславных побуждений?

Кент закончил застегивать рубашку и взял галстук. Все это явно выводило его из себя.

— Заметь, это сказала ты — не я.

— Ты ведешь себя так, будто я делаю это ради развлечения. Да пойми же, это моя работа. Разве я хоть слово сказала тебе, когда ты поздно приходил домой после срочного вызова? — Абигейл понимала, что это не одно и то же, — вопросы жизни и смерти всегда будут стоять выше любой коммерции; но в этот момент она была слишком возбуждена, чтобы взвешивать свои слова.

— Как ты вообще могла заметить это? Тебя ведь практически никогда нет дома.

— О нет! — воскликнула она. — Не смей меня снова укорять этим. Почему я должна чувствовать себя виноватой в том, что стремлюсь к процветанию моего бизнеса? Кстати, хочу тебе напомнить, что вы с Фебой также пользуетесь его результатами.