— Да, — с радостной торопливостью подхватил другой, — все винтовые буйные. Кокаин тоже дает активный приход.

Тогда человеку все нипочем, он думает, что может горы свернуть. Все, кто сидит на траве, страдают сушняком. Словно их сорок лет по пустыни водили, воду лакают и лакают. Если зрачки маленькие, как точка, — клиент только укололся. Если большие и не сужаются на свету, значит, скоро понадобится доза или его начнет ломать.

Проведя с хозяйкой ликбез, ребята стали оживленно обсуждать между собой, почему нельзя соскочить с «герыча» и прочие животрепещущие детали своего бизнеса. Два сильных, здоровых мужика говорили об этих несчастных, как о стаде баранов или коров, которых надо проштамповать клеймами и выбрать парочку для будущего ошкуривания. Спокойно и буднично. Они давно скинули этих бедолаг со счетов человечества. Так, материал, контингент. Бракованный причем. Как в лагере или в тюрьме, когда от заключенных остается только внешнее подобие людей, но сами они уже не люди, а зеки. Скорлупа от выеденных яиц.

Анна сидела со скорбным лицом, словно в доме был покойник, а два веселых гробовщика трескали бутеры и травили байки про нарков. Ей хотелось хрястнуться как подкошенной об пол, выть, рвать на себе одежды, биться головой о стену, но два весельчака спокойно прихлебывали чай и хитро поглядывали на нее: пора, мол, за вашего красавчика расплачиваться.

— Спасибо вам, ребята, — с трудом проговорила Анна, доставая стодолларовую бумажку.

— Не за что. Звоните еще.

— Больше алкашей, хороших и разных. Если решит зашиться, тоже обращайтесь. Я вообще-то по специальности хирург, — разоткровенничался в дверях врач, — но семью-то надо кормить! — И, сунув ей импровизированную визитку с домашним телефоном, радостно насвистывая, заспешил вниз.

Анна механически прибралась в комнате, выставила бутылки на подоконник соседней лестничной клетки, чтобы сестра не догадалась о случившемся. Спустилась в палатку за минералкой. Вымыла полы. Постирала его белье. Сполоснула посуду. Герман мирно спал, тихо постанывая. В комнате стоял ужасный дух перегара, старости и лекарств. Только сейчас она догадалась открыть форточку. Она забралась с ногами на подоконник и, обхватив колени, стала внимательно вглядываться в силуэт на матрасе. Гера застонал во сне. Она спрыгнула с подоконника, подошла, укрыла его пледом и прилегла рядом. Он повернулся к ней лицом и, глядя на нее пустыми глазами, совершенно ясно произнес:

— Предательница, какая же ты предательница. Ты ему сына родила. Ему, а не мне.

Анна еще раз заглянула в его раскрытые, полные сновидений глаза.

— Дай попить, — тихо попросил Герман, но, когда она поднесла к его губам стакан с минералкой, несчастный так и не смог сделать ни одного глотка и снова отключился.

«Вот так картина! — грустно подумала Анна. — Теперь понятно, почему он запил. — Значит, он не смог ей простить, что она родила ребенка от другого мужчины? Рожая детей, ты теряешь мужчину? — Все это была ерунда, дорогой. Пена. Дешевые понты. Теперь-то я знаю это точно. И ты узнаешь, если сможешь. — Вот, оказывается, каков ее избранник. Она провела рукой по его небритой щеке. — А действительно, каков?»

С недавних пор ее мозг приобрел новое качество. Он теперь все время ударно трудился, как случайно запущенный и забытый Господом вечный двигатель, у которого заклинило выключатель. Он терроризировал теперь свою хозяйку, все время требуя информационной загрузки. Даже засыпая, Анна чувствовала ровное гудение его силовых линий в голове. Заметивший в ней эту перемену насмешливый Герман как-то сказал: «По-моему, Господь дал тебе мозг в утешение, вместо члена». Даже в самые драматические моменты, когда, казалось бы, надо и возможно жить только сердцем, мозг продолжал анализировать ситуацию с холодным превосходством третейского судьи. Ее цепкий, огромный ум нуждался в работе, как легкие нуждаются в воздухе, а паровозная топка в угле. Вот и теперь, пробиваясь через боль сердца, он хладнокровно пытался вычленить стержень людей такого типа.

«Они эгоисты, полны гордыни и самодовольства, — монотонно бубнил свое разум. — Ужасно то, что это самодовольство имеет под собой некоторое основание, так как природа обычно щедро наделяет их различными талантами. Беда в том, что человек со многими дарованиями часто не добивается ничего, так как ничем не дорожит, ибо все получает слишком легко.

Зато эти таланты дают ему возможность считать, что все вокруг второсортные особи, кроме его величества. Все человечество — это рабочие муравьи, а они соль нации, муравьиные матки, хотя на самом деле — трутни.

Они любят хвастать и привирать, когда надо и не надо. Иногда настолько талантливо, что сами верят в свою ложь. Живут и чувствуют на грани реальности и вымысла.

Они не способны ни к какой систематической деятельности, предпочитают предаваться неге и безделью, но иногда вспыхивают какой-нибудь идеей и тогда бывают чрезвычайно упорны и настойчивы, но на короткое время.

Они дают сладкие обещания и говорят именно то, что ты жаждешь услышать и во что жаждешь поверить. Поэтому их слова часто звучат как пароль, открывающий все двери.

По большому счету они очень несчастны. Всегда не в ладах с собой. Им трудно выносить самих себя. Они всегда одиноки. Их посещают минуты мучительного осознания своего истинного положения и жалкой растерянности перед жизнью.

Они артистичны. Внешне необыкновенно привлекательны. От них исходит сексуальное обаяние, парализующее женщин. В них маленький моторчик по производству феерии. Если он заработал, ни одна не устоит. Они потрясающие любовники, с которыми можно ощутить всю глубину и полноту чувственного счастья. Они нежны, ласковы и разнообразны в ласках. Они потрясающие целовальщики.

В них остается всегда что-то юношеское, то, что идет от незрелости личности. Они очень ребячливы и поэтому безответственны. Ребячливость отменяет ответственность. С ними вы всегда чувствуете себя молодой девчонкой. Они максималисты в чувствах. Могут только любить, забыв обо всем на свете. Кормить их должен в это время кто-то другой.

Они потрясающие интуиты. Они бросят вас за час до того, как вы подумаете, что вам все это начинает надоедать.

Они умны, остроумны, быстры на насмешку и иронию и часто обижают людей без причины, только для красного словца или чтобы подпитать свою гордыньку. Они обладают великолепным критическим умом, который им отказывает, только когда речь заходит о них самих.

Они тратят деньги без разбору и часто совершенно бесцельно, будто хотят поскорее избавиться от них, словно те жгут им руки.

Это вымирающий тип, так как на свете все меньше сентиментальных женщин, готовых им служить до самопожертвования. Их надо беречь и оберегать от жизни. Они, как слишком породистые коты, не выносят ее сквозняков.

Они щеголи и любят хорошо одеваться. Обладают прекрасным вкусом.

Если они в хорошем настроении — вы самый счастливый человек на свете. Если в плохом — убегайте со всех ног, вы можете быть больно ранены их гадким и ядовитым языком.