Батальоны 14-го полка ночью подобрались к укреплениям и начали их штурм на рассвете. К десяти часам утра егеря заняли правый и левый редуты. В 15 часов русские полностью сломили сопротивление французов и поляков и устремились через мост к городу. Впереди в полувзводных колоннах двигался и солдат Иоахим, рассказавший впоследствии помещику Станиславу Рачковскому о тайне захоронения 8 бочонков золота. Не зная, сколь большие силы русских войск штурмуют город, наполеоновские войска оставили Борисов без особого сопротивления. Они отступали за город, к плотине, перекрывавшей речку Сха. За плотиной шла дорога, выводившая их на передовые части основной армии, которая двигалась навстречу им из Лошницы. Итак, вся дорога на Оршу была запружена телегами, фургонами, артиллерийскими упряжками и просто дезорганизованными толпами людей, как военных, так и гражданских. Солдаты Домбровского ещё какое-то время удерживали саму плотину, прикрывая отход прочих войск, но, не выдержав напора, снялись и поспешно отошли к сосновому лесу. Преследовавшие противника егеря 14-го полка, измотанные бессонной ночью и долгим боем, гнались за ними недолго. Примерно в полутора верстах от плотины полк остановился на привал в густом сосновом лесу, примыкавшем к большой дороге (лес этот сохранился до нынешнего времени). Было уже 4 часа пополудни. Днём погода стояла относительно теплая, но к ночи стало сильно морозить, и солдаты зажгли костры. По приказу Красовского было выставлено боевое охранение. Десять человек ушли вправо от дороги, а десять других, среди которых был и Иоахим, двинулись влево, в сторону просёлочной дороги, которая тянулась между основной дорогой и рекой Сха.

Пройдя через небольшой перелесок (тоже уцелел, несмотря на прошедшие столетия), они увидели в полумраке раннего вечера крытый фургон, застрявший на раскисшей дороге. Не слишком скрываясь и громко переговариваясь, солдаты двинулись к нему напрямик. Это помогло вознице-французу (или поляку) вскочить на пристяжную лошадь и умчаться в ту сторону, откуда всё ещё слышались выстрелы. (Это арзамасские драгуны преследовали медленно отходящих к Неманице польских улан). По нему наши солдаты не стреляли, и, скорее всего, он спасся. Иоахим одним из первых подбежал к фургону и откинул тяжёлый кожаный полог. Сначала ему показалось, что фургон пуст, но потом он разглядел восемь небольших бочонков, стоявших на дне фургона. Решив, что в них вино, солдат попытались вытащить один из них, но едва смог сдвинуть его с места. Тогда он поддел крышку тесаком и увидел, что бочонок наполнен вовсе не вином, а золотыми монетами (Скорее всего, золота там было не так много, в основном в ходу было серебро, но во мраке ночи разбираться с достоинством монет им было крайне сложно.) То же самое было и в других семи.

Раздумывать было некогда. Каждую минуту на просторном лугу могли показаться либо промедлившие с бегством французы, либо наша кавалерия, и неизвестно, что в данной ситуации было хуже. Здесь же, неподалёку от берега реки Сха, около двух больших приметных дубов (вот он, традиционный местный ориентир) солдаты вырыли тесаками неглубокую яму, устлали её кожаным пологом с фургона и высыпали туда монеты. Прежде чем засыпать новоявленный «земельный банк», каждый взял себе по горсти золота, а один из егерей даже бросил в яму свой нательный крест (чтобы вернуться). Для маскировки раскопа солдаты разожгли костёр (из обломков разбитого на куски фургона) и, пока он горел, строили планы о том, как счастливо будут жить после того, как закончат службу и уйдут вчистую на гражданку.

Тут можно немножко абстрагироваться и задаться нетривиальным вопросом: почему же остававшийся в фургоне возница сам не предпринял никаких мер для захоронения бочонков? В принципе он вполне мог это сделать, время у него для этого было. Как минимум целый час, а то и два, он стоял среди кустов около раскисшей просёлочной дороги в полном одиночестве. Тут возможны два варианта. Либо он ждал помощи, которая, как ему тогда казалось, могла вскоре прийти. Либо просто был травмирован или даже слегка ранен во время поспешного бегства из Борисова. Ведь пока на него не натолкнулись гренадеры, он просто сидел в повозке тихо, как мышь, и даже не делал попыток спрятать свою поклажу. Впрочем, поскольку это никак не повлияло на ход дальнейших событий, я оставлю эту тему и продолжу своё повествование.

На другой день 14-й полк оставался на месте. В тот день не был назначен начальник авангарда на место раненого графа Ламберта, отчего действия авангардной службы прекратились. Только поздним вечером 22 ноября возглавить авангард было приказано графу Палену. Всему авангарду было приказано выступить в четыре часа утра 23 ноября и продвигаться вслед за отступившим противником в общем направлении на Лошницу. 14-й гренадерский выступает в 6 утра. Промаршировав около 8 вёрст, полк остановился на кратковременный отдых. Подтянулись части 7-го и 38-го полков, подошла артиллерия...

Однако на подходе к Лошнице их ждал неприятный сюрприз. Выстроившиеся и изготовившиеся для атаки кавалеристы корпуса маршала Удино словно вихрь налетели на наш авангард, едва тот показался из неманицкого леса. Бой длился недолго, густые колонны французской кавалерии смогли вдавить нашу пехоту обратно в лес и словно железный поршень погнали её вдоль Екатерининского шляха. Погнали, разумеется, обратно в направлении Борисова. Так как в густом лесу конница Удино толком развернуться не могла, то основной массе наших войск удалось отступить по чащобе и, кое-как форсировав холоднющий и грязнющий приток Березины, выбраться к мызе Старый Борисов.

К счастью, там они встретили многочисленный отряд русской кавалерии. Поскольку прорваться к основным частям армии через вновь отбитый французами Борисов было теперь невозможно, то и наша кавалерия, и остатки егерских полков направились в деревню Студёнку, где и переправились на правый берег Березины частью вброд, а частью на лодках. К захваченному Чичаговым «тет-де-пону» они добрались только поздним вечером. Добрались, к сожалению, далеко не все. Пятеро из тех, кто совсем недавно прятал трофейное золото, уже не смогли бы им воспользоваться никогда, поскольку погибли в дневном бою. Общие же потери авангарда графа Палена достигли в тот день 1000 человек.

Впрочем, к этому примечательному моменту мы ещё с вами вернёмся, поскольку для нас он представляет определённый интерес. Вскоре кирасиры маршала Удино восстановили в потерянном было городе статус-кво, и на сей раз уже бежали войска П.В. Чичагова, побросав свои повозки и оружие. Полякам-то накануне удалось отделаться малой кровью, они всё же удирали по твёрдой дороге. Нашим же солдатам из 14-го гренадерского полка пришлось спасаться куда как менее романтичным способом. В надежде спастись от таранного удара французской конницы им пришлось перебираться вплавь через маленькую речушку Сха (левый приток Березины). Маленькая-то она маленькая, однако кое-где и по шейку будет. Да ещё и конец ноября на дворе, вода... сами понимаете, какая. Но деваться им было некуда, поскольку на достаточно обширном лугу между деревней Углы и рекой не было никакого укрытия, и убежать от несущихся во весь опор кавалеристов не было ни малейшей возможности.

Чичагов, хотя и был вынужден оставить занятый накануне город, но, поспешно отступив на правый берег Березины, он не забыл дотла спалить за собой большой городской мост. Теперь, чтобы преодолеть столь серьёзную водную преграду, как достаточно широкая и заболоченная по берегам река Березина, французам пришлось бы форсировать её на подручных средствах, под огнём выставленных на прямую наводку орудий. Такой способ переправы был для них, разумеется, совершенно неприемлем. Мало того, что потери были бы просто невосполнимыми, но после даже успешной переправь, людей армия наверняка осталась бы и без лошадей и без обозов. Наполеону следовало спешно искать другой выход, позволяющий спасти сразу всё: и людей, и пушки, и лошадей, и даже оставшиеся на колёсах ценности. И, как мы знаем из военной истории нашей страны, он его нашёл.