Возле жилого комплекса Браун увидел эксперта Мардигана. Тот сидел на раскладном стульчике, поставленном на самом освещенном месте, и мягким карандашом зарисовывал в альбоме какой-то куст.

– Да вы художник! – нарочито бодрым голосом произнес Браун, изо всех сил стараясь держаться прямо, хотя автомат на плече казался ему неподъемным.

– Да, сэр, я в каждой экспедиции зарисовываю для себя что-нибудь интересное.

– А что же интересного в этом деревце?

Браун снял автомат и, разложив приклад, оперся им о землю.

– Он интересен только специалистам. Сам я, знаете ли, ботаник-любитель и коллекционирую разные отклонения от описания в ботанической энциклопедии.

– И что же здесь не так?

– Соцветия, сэр. Они имеют другую форму. Вы, кстати, быстро набираете форму. Еще пару недель – и не будете отставать от спецназа.

– О да, я быстро прогрессирую, – улыбнулся Браун, но, едва представив, что придется провести здесь еще две недели, почувствовал тошноту.

– Что нового в лесу?

– Здесь везде лес, – отозвался Браун. – Но мы слышали перестрелку…

– Перестрелку? – эксперт отложил карандаш и поднялся. – И где же?

– На северо-востоке. Ближе к руслу Желтой Риорды.

– То есть это не в стороне объекта «Ниагара»…

– Нет. Но это может быть связано с этим объектом.

– Когда вы решили добраться до них?

– Не я решаю, а капитан Альварес. Ему виднее.

– Да, конечно.

– Ну, я пойду – ополоснусь «ключевой водой», – сказал Браун и, оставив эксперта с его рисованием, направился к надувному комплексу. Под «ключевой водой» подразумевалась гигиеническая пена, которой приходилось мыться в прозрачном пластиковом мешке.

По сравнению с душевым теплоагентом, которым он пользовался на базе в Онтарио, гигиеническая пена была следующим этапом безводной технологии.

Войдя в «штабную комнату», Браун увидел там лейтенанта Роджерса. Тот стоял, склонившись над планшетом, и изучал присланные из округа спутниковые снимки.

– Добрый вечер, сэр.

– Привет, лейтенант, – ответил Браун, обходя стол. – Что-нибудь интересное?

– Пытаюсь определить место сегодняшней перестрелки.

– Ах да, вам же доложили…

– А где капитан Альварес?

– Он пошел еще посты проверить. А я уже не в силах… – Браун грустно улыбнулся и направился к двери своей отдельной комнатки – единственного персонального помещения во всем палаточном комплексе.

Весь остальной гарнизон ночевал в штабной комнате, убирая стол и разворачивая спальники.

– Вы быстро набираете форму, сэр! Видно, что в прошлом побегали по джунглям!

– О да, – вынужденно согласился Браун, хотя, сколько себя помнил, бегал только по барам и по девицам легкого поведения. Но сообщать об этом лейтенанту он не собирался.

Зайдя в свою комнатку, он плотно прикрыл надувную дверь и, опустившись на койку, с минуту сидел прикрыв глаза. Затем поставил в угол автомат, снял шлем и положил рядом на пол. Немного передохнув, с трудом расшнуровывал ботинки, в которых продолжали шуметь крохотные компрессоры и турбодетандеры.

Заслышав жильца, под полом снова зашуршала крыса, уже почти свое домашнее животное.

Солдаты дважды выбрасывали ее в кусты, и оба раза она возвращалась. На третий упрямую животину хотели убить, но Браун за нее вступился – обшивку она не грызла, а его такое соседство вполне устраивало.

«А ведь я здесь действительно окреп», – подумал Браун и, подняв рубашку спецкомплекта, отметил, что его «пивное брюшко» значительно уменьшилось.

Взяв с кровати спутниковый скриптограф, Браун стал набивать заученную комбинацию цифр.

В Бунсдорфе десять вечера. Если этот ублюдок был на службе, значит он еще трезв.

– Слушаю вас, сэр! – ответил связной робот, старательно маскируясь под живого человека.

– Я хочу поговорить с генералом Штойбергом, робот…

– Одну минуту, сэр, я попробую соединить вас с генералом…

«Вот как? А на слово «робот» ты совсем не обиделся, железяка?» – усмехнулся Джекоб. Он уже приготовился к тому, что генерала Штойберга снова начнут искать по злачным местам, однако Феликс отозвался сразу.

– Але! Генерал Штойберг, слушаю вас.

– Феликс, это я, Джекоб.

– А, Джекоб! Привет, приятель, как там у вас дела?

– Сегодня ходил в разведку, уже третий раз за последнюю неделю.

– В разведку? Это поступок, Джекоб, поздравляю.

«Пьян, скотина…» – подумал Браун.

– Я сегодня говорил о тебе в штабе. Описал обстановку, в которой ты оказался. Они как будто прониклись. Но нам нужны какие-то сведения, Джекоб, понимаешь?

«Или трезв? Излагает вроде связно…»

– Феликс, сегодня мы слышали перестрелку!

– Правда? Прямо на объекте?!

– Нет, совсем в другой стороне.

– В другой стороне? Нет, Джекоб, это не информация, в другой стороне мог стрелять кто угодно…

– Феликс, я, между прочим, уже вторую неделю живу с грязными ногтями и моюсь пенообразователем. Ты знаешь, что такое пенообразователь?

«Возможно, охотники-промысловики, Феликс, – послышался в трубке невнятный мужской голос с подозрительными манерными интонациями. – Иди сюда, дорогой, я хочу, чтобы мы сидели рядом!»

– Может, это охотники-промысловики, а, Джекоб? – тотчас спросил Феликс. Браун поморщился. Неужели Феликс… этот самый?

– Феликс, ты пьян? Я говорю про ужасные условия, а ты…

– Ты меня задолбал уже, Джекоб! Ты всякий раз думаешь, что пьян! А я не пьян, я трезв! Ты что, совсем меня не уважаешь? Ты меня уважаешь, Джекоб?

– Пошел ты сам знаешь куда… Я перезвоню тебе в другой раз.

Сказав это, Браун отключил связь и с минуту сидел, глядя перед собой.

В подполе зашуршала крыса. Затем успокоилась и, видимо, уснула.

Неожиданно на скриптографе сработал сигнал вызова. Браун даже не поверил поначалу и с удивлением уставился на гудящий и мигающий лампочкой прибор. Затем включил его на прием.

– Джекоб, ты?

– Я…

– Ты чего трубки бросаешь, урод?

– А чего ты там с мужиками любезничаешь? Ты что, педик?

– Я педик? Ты с ума сошел?

– Но ты же с мужиками шуры-муры, правильно? Это ведь не бабы?

– Это не бабы, Джекоб, это проверяющие инспекторы из Министерства обороны…

– И что с того, что они инспекторы?