‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне стало так грустно. Потому что я уже знала, что именно случится после.

– Девушка сделала все, чтобы королева не заметила, как много значит для нее чужой супруг. Радовалась счастью королевы, ее беременности, первенцу… – Стейн шумно перевёл дыхание, и продолжил: – И ни разу не обмолвилась о том, что король настойчиво добивается ее внимания. Она отказывала. Отказывала самому королю, а тот с ума сходил от желания. Отказывала себе, ставя честь выше своих желаний и чувств. Но вот однажды случилось страшное: на королеву совершили покушение. И если бы не верная подруга – обязательно убили бы. А так… досталось только нашей девушке. Король выгнал всех лекарей из ее покоев и выхаживал ее сам, просиживая у кровати сутки напролет и отпаивая ее настойкой, которая не только восстанавливает силы, но и…

Губы Стейна тронула улыбка, грустная и горькая какая-то.

– Поднявшись с постели, девушка, несмотря на все привилегии, которые ей сулили, покинула дворец и отправилась на родину. И казалось, все забыли о ней. Кроме короля, обезумевшего от тяжести потери. Он возненавидел свою супругу, едва мог взглянуть на долгожданного наследника. И кто знает, как бы все закончилось, если бы не нападение на артефакт, охранявший королевства от вторжения самой Тьмы. На зов о помощи слетелись маги из других королевств. И среди них была – она. Его возлюбленная, так и не принявшая его чувства. Он был счастлив снова встретить ту, которой бредил несколько последних лет, но встретившись с ней, увидел в ее глазах лишь презрение и боль. Она отдала жизнь, чтобы сохранить артефакт, и единственное, о чем попросила – позаботиться о ее сыне. Об их сыне.

Я молчала. Но почему-то мне так больно стало за ту девушку… так горько… и я сама не заметила, как мир поплыл, затуманился, а по щеке поползла горячая капля.

– Ее просьбе была причина. В родном королевстве не жаловали добрачных связей, а от внебрачных детей избавлялись. И только стальной характер девушки и железная воля ее отца помогли сохранить ребенку жизнь. Но едва ее не стало – мальчику тоже больше не было места в родном доме. Нянюшка, воспитывавшая еще мать девушки, привезла мальчика четырех лет отроду в столицу соседнего королевства, представила королю… – Стейн снова замолчал. И выпалил на одном дыхании: – И чужой по сути человек сказал мальчугану о том, что его матери больше нет, а его настоящий отец – целый король. Его величество объявил ребенка своим сыном с правом наследования. Но… не опорочил имя матери. Как она того и хотела бы. Он сходил с ума от горя. Пытался забыть. Но… ни одна женщина так и не затмила ту единственную. Он часами сидел в пустой пещере, смотрел на артефакт, забравший любимую, и напивался. И не мог ее вернуть.

Не нужно было большого ума, чтобы понять – это была история Стейна. Его матери, отца. Его боль… И у меня самой сейчас разрывалось сердце.

Бенджамин снова взглянул на меня, коснулся щеки ладонью и стер слезу большим пальцем. Я смотрела в его глаза и видела там боль, решимость и… что-то еще. Отчего чувствовала себя самой важной в целом мире. Для него важной.

– Самая большая ошибка, которую совершил король – не смог устоять, когда это было необходимо. Он сломал ее, заставив чувствовать себя виноватой. И сам себя не смог за это простить, – губы Стейна тронул лишь намек на усмешку. – Это плохая и грустная сказка, Линда. Но я точно знаю, что урок в ней – важен. Для меня важен. Я не прощу себя, если сломаю любимую женщину. И лучше не получу ее никогда, чем увижу в ее глазах сожаление, боль и презрение. И… мой ребенок никогда не будет результатом ошибки. Мгновений слабости.

Я ничего не могла произнести. В горле стоял ком, и я боялась, что просто разрыдаюсь. И все, на что меня хватило, просто податься к нему и крепко обнять, разделяя его боль, тоску, потерю.

Не знаю, сколько бы мы так еще сидели, молча оплакивая судьбу, если бы в дверь не постучалась миссис Колер и не сообщила, даже не пытаясь войти:

– К мисс Дерсон посетители. Прибыла мисс Сток.

И я, собравшись с силами, поднялась на ноги. Следовало принять ванну, собраться, и… я порывисто приблизилась к Стейну, буквально свалившись ему на руки, и поцеловала его. Нежно, но вкладывая в этот поцелуй все то, чего не смогла сказать.

Через полчаса я сидела в своей комнате, забравшись на постель с ногами и укутавшись в тёплый шерстяной плед, и успешно пропускала мимо ушей все, что рассказывала мне Сью.

Бенджамин снова сбежал по делам. Притом еще до того, как я вышла из ванной. Полагаю, он неловко себя чувствовал оттого, что обнажил эмоции, чувства. И я его понимала, как никто другой. Сама предпочитала всегда скрываться. За иллюзиями и игрой.

Настроение теперь было – залезть с головой под одеяло, спрятавшись от всего мира, и просидеть там до тех пор, пока все не устаканится само собой. Беда в том, что в мире в принципе ничего само собой не происходит. И проблемы не решаются, и ответы на вопросы не находятся.

Потому я тряхнула головой, прогоняя неуместную апатию, и взглянула на подругу. Поздно.

– Ну в общем-то… все, – развернув ко мне блокнот так, чтобы я могла прочесть все написанное, заключила Сьюзан. – Больше ничего выведать не удалось. Увы. Но Эм обещала связаться со мной, если еще что-нибудь вспомнит.

Меня хватило на емкое и ничего не значащее: «Угу!» И я опустила взгляд на блокнот, в котором ровным мелким почерком были записаны даты, напротив них – события, а на полях ручкой выведены какие-то вензеля. Я тоже так делала, когда мне казалось, что вот он, ответ на все вопросы, – а он, гад такой, снова от меня ускользал.

Вопросов имелось множество. Главное, чтобы Сью не узнала, что они не имели отношения к той работе, что ей удалось проделать. Иначе она меня просто пришибет прямо здесь.

Мысли летали очень далеко, и сосредоточиться не получалось совершенно. Из головы не шел рассказ Стейна, сердце сжималось, и на душе было откровенно паршиво. Мне было жаль мать Стейна, самого Бенджамина, даже… его отца и королеву Матильду. Последняя вообще не виновата ни в чем, но все равно выброшена за борт.

Вот уж правду говорят: «Получая власть над жизнями других – напрочь теряем над своей собственной». И эта история стала тому подтверждением.

Боюсь, что жалости от меня мой возлюбленный тоже не ждал. Более того, я практически уверена, что если бы не выходка коварной миссис Колер, то история родителей так бы и не всплыла никогда. Сильные мужчины не любят, когда их жалеют. И рассказ этот был лишь для того, чтобы дать мне понять, какова позиция самого Бенджамина относительно… любимой?