Убаюканная тишиной и, сумеречным светом, Элис задремала над книгами. Во сне она по-прежнему находилась в своей спальне, но все было другим. Вместо цветастого пухового одеяла большая кровать была покрыта бархатом и занавешена тяжелым пологом. В камине ярко горел огонь. Рядом стояли два кресла и небольшой диван, покрытые зеленой тканью с вышитыми охотничьими сценами и оленями.

Окно отворилось, и вошел мужчина. Поднимавшаяся за его спиной луна высветила длинные светлые волосы. Он улыбнулся, опустился перед Элис на колени и провел по ее щеке кончиками изящных пальцев.

— Просыпайся, моя прекрасная Элис, — сказал он глубоким мелодичным голосом. — Я принес медовое вино, хлеб и немного сыра.

Убаюканная волшебным сном, Элис совсем не испугалась. У нее дух захватило, когда она взглянула в лицо молодого мужчины. Он был красив, как принц, с аристократическими чертами лица и яркими губами. Его глаза глубокого бархатисто-синего цвета. Фигура у него тоже великолепная: он стройный, изящный, широкоплечий, распахнутая у ворота романтическая рубашка с пышными рукавами и манжетами открывала шею и легкую поросль волос на груди. Кровь в жилах Элис побежала быстрее.

— Иди, — сказал он. — Давай поужинаем у огня.

— Кто вы? — спросила она, взяв предложенную руку, и пошла с ним к камину. Она заметила, что ее одежда не изменилась, на ней по-прежнему была простая клетчатая юбка и блузка, на плечи накинут вязаный платок.

— Я Уильям из Нотфилда, — сказал он. — Мы встречались в саду.

— Так это были вы?

Он великодушно кивнул:

— Да, миледи.

— Спасибо. Я не знаю, что произошло. Я была совершенно сбита с толку. — Элис нахмурилась и поведала всю правду: — Голову от страха потеряла.

— Тут… непросто ориентироваться. — Расставив еду на низком столе, он сказал: — Я здесь, чтобы помочь вам узнать здешние правила.

Они уселись на толстый меховой ковер у камина, было достаточно тепло, Элис сняла с плеч платок и положила за спину. Гость поставил глиняный кувшин рядом с лежавшим на деревянной доске хлебом и белым сыром. Вытащив из-за пояса кинжал, он нарезал сыр и подал ей.

— И каковы правила?

— Их мало. Не бродите по саду на рассвете и на закате, а направляясь в деревню, держитесь подальше от дерева в центре поля.

Рыжеватый свет огня высвечивал его прямой нос, ласково скользил по скулам. Золотистая тень на подбородке и над верхней губой свидетельствовала, что день был долгий, с тех пор как он брился. Ей хотелось провести рукой, пощупать, колючие волоски или мягкие. Вдруг осознав свои мысли, Элис переключила внимание на хлеб и сыр, такое восприятие странной ситуации было совершенно ей не свойственно.

И еще…

— Можно спросить почему? — поинтересовалась она и откусила кусок.

— Я не имею права сообщать эту информацию.

Элис улыбнулась, подумав, как ловко ее сон оснащен деталями. Речь мужчины была такой учтивой, жесты изысканны, как в какой-нибудь шекспировской пьесе.

— Хорошо.

Заметив ее улыбку, он наклонил голову:

— Вы находите меня смешным?

— Вовсе нет.

— Я рад. — Она даже не поняла, откуда он извлек кубок. — Придется нам обойтись одним. Второго тут нет.

— Я не возражаю.

Золотая чаша была украшена резными розами, которые, казалось, почти шевелились, когда он держал ее длинными пальцами. Он налил из глиняного кувшина густой янтарный напиток и подал кубок Элис.

Его глаза блеснули, и на миг Элис испугалась. Это какое-то испытание? Если она выпьет первой, то будет околдована? Мужчина достаточно красив, чтобы быть волшебником. Возможно, она уже попала под его чары.

Заметив ее колебания, Уильям посерьезнел:

— Даю слово, что не причиню вам вреда, миледи.

— Пейте первым.

— Хорошо. — Он улыбнулся краешком рта, это придало ему озорной вид. Отпив большой глоток, он передал кубок ей. — Это мед от пчел моего отца.

Отблески огня играли на кубке, казалось, живые стебли оплетают чашу и розы обретают цвет. Заинтригованная, Элис сомкнула ладони вокруг чаши и с внезапным волнением подумала, не Грааль ли это. Чаша была теплой, живой.

«Не глупи», — сказала себе Элис. Просто металл нагревается от рук, и не более того, под пальцами никаких стеблей. Она улыбнулась своей причудливой фантазии и выпила.

Мед согрел ее язык и горло, скользнул в желудок.

— Восхитительно.

— Да, — сказал Уильям. — И еще два момента…

Резкий крик разрезал воздух. Это был ужасный звук — полукрик-полурычание, смесь боли и ярости.

Элис очнулась от грез. Оказывается, она свернулась у окна и дрожала от холода. За окнами была темнота. Элис выпрямилась так резко, что книга упала на пол. Сердце у нее колотилось. Думая об ужасном крике, она прислушивалась, но было тихо, как в могиле.

Вскоре она расслабилась, настроение из ее сна вернулось к ней. Красивый молодой мужчина, мед, потрескивающий огонь, кубок, из которого они вместе пили!

— Увлекательно, — сказала она, сообразив, как сплелись вместе элементы истории и легенды. Какая чудесная греза, если не считать финала.

Но теперь она готова перекусить. Хлеб и сыр из ее сна заставили желать реальной пищи.

Рассвет был нежно-золотистый, туман лежал только в низинах. Элис надела удобные ботинки, накинула легкое пальто и отправилась к старому замку на холме, в котором располагалось учебное заведение. На локте у нее был небольшой синяк от падения в саду, но все остальное было замечательно. Закрыв за собой дверь, она заметила желтую розу. Решив воткнуть ее в волосы, Элис встала на камень и попыталась схватить цветок. Словно защищая розу, один шип поцарапал ее запястье, другой уколол указательный палец.

— Ой! — сказала она, ни к кому не обращаясь, и слизнула выступившую на пальце Капельку крови. — Хорошо, хорошо, — сказала она розе, — я поняла. Ты не хочешь, чтобы тебя срывали.

Улыбнувшись собственной глупости, Элис по маленькому каменному мосту перешла ров и вышла к задним воротам. Одно из преимуществ особняка заключалось в том, что он стоял немного в стороне от деревни и от обнесенного стеной студенческого кампуса. Элис могла или ехать три минуты по узкой дороге, обсаженной деревьями и изобилующей тупиками, или идти по тропинке, бегущей через луг, пол кронами рододендронов и ореховых деревьев, по краю обширного зеленого пастбища. Сквозь живую изгородь можно было разглядеть современные дома из кирпича с пристроенными сзади застекленными террасами, но если посмотреть в другую сторону, на пастбище с одиноким деревом в центре, то за ним виднелись только старинные крыши и шпиль церкви. У Элис возникало чувство, будто она перенеслась в другое время. Пока она шла, ноги у нее промокли от росы. Она воображала, как до нее люди веками ходили по этой тропинке — поэты в париках и с пышными рукавами, крестьяне, несущие провизию в деревню, возможно, даже римляне! Это щекотало ей нервы и вызывало трепет.