Три фигуры в серых плащах с капюшонами замерли у стены, толстенький Наль смущенно переминался с ноги на ногу посреди комнаты. В гостиной хватает и стульев, и кресел, чего они стоят? Круглая физиономия кузена была бледной и растерянной. Уступая невысказанной просьбе, Ричард плотно прикрыл за собой дверь. Хуану он доверял, но кузен хочет разговора без свидетелей.

– Здравствуй, Наль. Что-то случилось?

– Да, – толстяк дернул головой, словно что-то проглотил, – я… У нас не было другого выхода… В дом Алвы они не сунутся… Ты ничем не рискуешь, здесь никто не станет искать…

– Ничего не понимаю, – Ричарду стало неуютно, – кто будет искать? Кого?

– Дикон, – Наль замялся, и одна из серых фигур остановила молодого человека странно знакомым жестом.

– Ричард Окделл, мы просим тебя об убежище, – человек отбросил капюшон. Перед Ричардом стоял преосвященный Оноре.

Так вот кому нужна помощь, но что случилось?! Вчера епископа носили на руках…

– Герцог Окделл, – голос епископа дрогнул, – мы взываем к твоему милосердию. Нас преследуют.

– Дикон, – зачастил Реджинальд, – дети умерли… Те, кого благословил Его Преосвященство. Это яд… Черноленточники и Авнир говорят, что это… Они обвинили Его Преосвященство…

Если ты его не спрячешь – его убьют. Они убивают всех… Всех, кого подозревают в укрывательстве… Они громят дома, жгут, режут…

Ричард смотрел на эсператистского епископа, двоих монахов и кузена и ничего не понимал. Как такое могло случиться? Преосвященный просит укрыть его и его спутников? Преосвященного обвиняют в убийстве детей и чернокнижии? В городе бунт? Но Оллария такая спокойная…

– Все очень просто, Дикон, – Наль стиснул руки, пытаясь унять дрожь. – Дорак все подстроил. Сказался больным, чтобы про него никто не подумал, оставил вместо себя Авнира.

Его Преосвященство выиграл диспут, к нему пошли люди, а черноленточники все замечали. Это заговор. Дорак решил избавиться от исповедующих истинную веру, а мы сами себя выдали.

Это походило на правду. Дорак умен, он подгадал, когда в городе не осталось никого из сторонников Олларов, в которых не умерла совесть. Нет ни Савиньяков, ни фок Варзова, ни Салины, ни Рокэ…

– А городская стража?

– А что городская стража, – с горечью бросил кузен, – в Талигойе все решает кардинал.

– Но граф Килеан…

– Его после диспута никто не видел – выкрикнул Наль. – Может быть, он мертв или в тюрьме! Дикон, охота началась. Я сейчас уйду. Старым городом еще можно пройти. Я – никто, звать меня никак, но ты должен укрыть Преосвященного. Они никогда не подумают про особняк Алва.

– Разумеется, – Ричард натянуто улыбнулся, – я счастлив… То есть здесь вы будете в полной безопасности.

– Когда возвращается Ворон?

– Через два месяца. Наль, не валяй дурака, места хватит всем.

– Ричард, ты… Я в тебе не сомневался, но мне лучше уйти. Понимаешь, мой хозяин – лигист. Если меня не будет, он может догадаться, что я у тебя. Не нужно, чтоб вспомнили, что сын Эгмонта Окделла в городе.

– Я – оруженосец Первого маршала Талига, – Ричард выдавил из себя улыбку, – пока я при нем, меня не тронут. Ни «навозники», ни черноленточники. Оставайся.

– Нет… У тебя и так слишком много гостей. И потом я должен найти эра Августа и предупредить… Он в Тарнике, я поеду к нему.

В Тарнике? Если Дорак задумал избиение, то он начал его с королевской резиденции.

– Будь осторожен.

– Кому я нужен? – вздернул подбородок кузен. – Я не герцог, не маршал, я – толстый чиновник в заплатанных сапогах. Я проберусь.

– Да благословит тебя Создатель, – тепло произнес Оноре, – ты подвергаешь свою жизнь опасности ради спасения ближних.

От смущения кузен закашлялся, он совсем не походил на героя, но он был им.

– Прощай, Дикон, – Наль неловко чмокнул родича в щеку, – если что… Ну, Айрис, она… А, ладно, увидимся.

– Ваше Преосвященство, – Дик с трудом узнал собственный голос, – уже поздно, а вы, вероятно, голодны?

– Герцог Ричард, – священник покачал головой, – мои братья погибли и погибают. Могу ли я думать о телесной пище? Если в обители герцога Алва есть часовня…

Дик не помнил, чтоб Рокэ молился, но домовая церковь в особняке была.

– Святой отец, она закрыта… Нужно искать ключи, а слуги…

– Не беспокойся, молитва может быть вознесена отовсюду, лишь бы шла от чистого сердца.

– Я подготовил комнаты, – Хуан учтиво поклонился, – ваши гости, дор Рикардо, могут отдохнуть.

– Будь благословен, – тихо сказал епископ. Хуан не ответил. Просто зажег свечи.

Кому и как молятся кэналлийцы? Их называют олларианцами, но это значит лишь то, что они не эсператисты и верны Олларам.

– Я и мои братья благодарят тебя, Ричард Окделл.

– Я… Я рад служить Вашему Преосвященству, – пробормотал Дик.

Больше всего на свете юноша хотел, чтоб вернулся его эр, но Алва был далеко, а колокольный звон добрался уже до храма Святой Мартины. Из окон верхнего этажа Ричард мог бы разглядеть фигурки звонарей, но желания не было.

Медные беспорядочные вопли выводили из себя, юноша сжал зубы и приказал Хуану запереть окна.

2

Гости ушли отдыхать, Наль что-то проблеял об осторожности, и Дик проводил его до ворот. Вообще-то следовало дать кузену по голове и запереть в подвале, чтобы не шлялся один по темным улицам, но хорошие мысли, как правило, запаздывают. Дик велел привратнику быть повнимательнее и вернулся в дом. Половина одиннадцатого. Впереди – целая ночь, так ложиться или нет? Дик решил, что ляжет, но по-походному, не раздеваясь. Юноша отцепил шпагу, снял пояс с кинжалом и повесил на кресло, зарядил на всякий случай пистолеты, положил рядом с собой и задул свечу. Небо за окном отсвечивало багровым – где-то что-то горело. Звонари на ближних колокольнях угомонились, но колокола за Данаром продолжали голосить.

Дик лежал, смотрел в окно, пытался думать, но мысли прыгали, как варастийские тушканы. Спать не хотелось, хоть тресни. Уж лучше вернуться в библиотеку и закончить разбор сражения. Юноша встал, зажег свечу, опоясался кинжалом и вышел из комнаты. В доме было тихо, все или спали, или затаились. Оноре наверняка молится, надо подняться, посмотреть, что там с домовой церковью. Может, она вовсе и не заперта.

Хуан поддерживал в доме образцовый порядок, медные ручки горели огнем, а на лестнице и перилах не было ни пылинки. Дик задумчиво нажал на костяной шар, покоящийся на цветочном стебле. Раздался мелодичный щелчок, и узкая дверца распахнулась – ее никто и не думал запирать. Ричард перешагнул порог и высоко поднял свечу.

Какое счастье, что он не привел сюда епископа! Герцоги Алва поклонялись не Создателю, а Леворукому! Юноша с ужасом и любопытством уставился на центральную икону храма. Золотоволосый, чем-то напоминающий леопарда красавец стоял у распахнутых врат. Левая рука покоилась на украшенной самоцветами рукояти меча, а на плече Чужого выгибала спину трехцветная кошка. Еще несколько кошек и котов окружали своего повелителя, за спиной которого расстилалась охваченная закатом степь со знакомой черной башней на горизонте.