— Как с сырой земли да в небо голубем, милости твоей, Царь камней…

Единоверцы, крестясь, отшатнулись от заклинателя.

— Идолопоклонство! Моление языческое! — прошипел кто-то, но отец Симон, не обращая внимания, продолжал:

— Отвори ворота небесные! Ниспошли благодать на защиту от ворога незваного во имя жизни!

Огненное чудовище замерло, прислушиваясь к писку двуногого насекомого.

— Взываю к тебе во имя земли!

Демон развернулся, вглядываясь в наглеца, призывавшего древних богов.

— Во имя света!

Чудовище занесло ногу, метя в первосвященника.

— Во имя любви! — выдохнул последнюю фразу отец Симон, втянув голову в плечи.

Высоко над головами ударил гром. Мир вздрогнул, и святому отцу на мгновение показалось, что не молния полыхнула под мглою туч, а золотом сверкнул меч Кары небесной.

Истошно зарычав, чудовище завертелось на месте, разбрасывая в стороны снопы искр и ошметки домов.

— Крепко же тебя отделали, братец… — Локо разглядывал превращенное в сплошное месиво лицо Инвара. — А ведь еще легко отделался!

— Легко?.. — Чародей еле ворочал языком.

— Ну… только раны, ушибы… А ведь мог заживо сгореть… — развел руками старший Мийяра.

— Сгореть?.. — раненый еле дышал.

— Ты что, ничего не помнишь? Тебя нашли на том самом месте, где сдох этот схадов демон!

Видя растерянную физиономию чародея, старший сын Лысой Мийяры пустился в разъяснения:

— Вчера на рассвете невесть откуда явилось огненное чудовище. Оно выжгло почти все восточные кварталы. Погибших едва ли с десяток наберется, но две сотни семей остались без крова…

Уступив усталости, Скорпо закрыл глаза, силясь хоть что-то вспомнить.

Пустые, еще темные утренние улицы… Качающаяся из стороны в сторону грязная мостовая… Стены домов в проблеске восходящего солнца… Невесть откуда взявшийся человек, тычущий ножом в горло… Ненависть и ярость, придавшие силы изнеможенному телу… Вспышка света и наступившая темнота…

Локо сказал: «На рассвете явилось огненное чудовище».

Значит, Каяс был прав, вдалбливая мне в голову Второй Закон. Магия для магии. Чародей должен сохранять нейтралитет. Он не имеет права вмешиваться в политику или в события, ведущие к смене правления, религиозных устоев или другим подобным последствиям.

«Понимаешь, парень, у людей свой путь, и он начертан свыше. Вмешиваться в их дела — значит, переписывать Нити Судеб. А кто мы такие, чтобы это делать? Боги? За это те же боги и наказывают. Хочешь, назови это ревностью, хочешь, устранением конкурентов. Так или иначе… Вот послушай! Пару веков назад тогдашний глава Конклава решил помочь родному брату, Владыке некоего острова, взойти на престол. Ну вроде как туземцы страдали под гнетом деспота и все такое… Вся сложность была в том, что Владыка окружил себя таким кольцом охраны, что даже комар не мог подлететь к носу тирана безнаказанно. Чародей сделал свое дело… В один прекрасный день на солдат что-то нашло, и они не иначе как от нечего делать убили своего господина, после короновав его братца. Забегая вперед, тот оказался не самым лучшим правителем, и уже без всякого магического вмешательства (если не считать Небесного) его самого выкинули с балкона прямо во взбесившуюся толпу. Что до самого чародея, то во время перехода он бесследно исчез. Хотя вроде как нашлись очевидцы, утверждающие, что он сам по себе сгорел заживо к исходу дня переворота. Слава Виге, у мага был ученик, так что клан Лео не прервался. Лично я склонен верить этим людям — клан Лео, впрочем, как и наш, является кланом Огня, так что именно такой конец совершенно логичен».

Значит, я тоже должен был умереть… Почему Вига не покарала меня? Почему разрешила жить дальше, ведь я преступил закон?

— А может, потому, что есть силы могущественней, чем твоя сисястая богиня? — прошелестело по комнате. — И у них другие планы на твою задницу? Как тебе такое, дружок?

Вздрогнув, Инвар попытался сесть, но разом вспыхнувшая во всем теле боль бросила его обратно на смятую постель.

— Ты это… живой? — ошарашенный Локо осторожно потыкал бесчувственную руку волшебника.

Через силу оторвав голову от подушек, Скорпо потребовал к себе Эльнору. Оказывается, девушка так и не ложилась этой ночью, бодрствуя у дверей спальни своего господина.

— Там… в моих вещах… — мужчина попытался остановить блуждающий взгляд на лице рабыни, но оно, словно играя, качалось из стороны в сторону, то и дело расплываясь, — есть мешочек… кожаный… Там травы… Завари… и побыстрее! — Инвар опрокинулся, прикрывая глаза.

Коротко кивнув, девушка кинулась исполнять приказание.

Когда дурно пахнущий отвар был наконец готов, утро за окном уже просыпалось. Инвар пил молча, прислушиваясь к каждому глотку в ожидании прилива сил. Сок черной травы разбегался по жилам, вдыхая жизнь в ослабленное тело. Когда кружка со снадобьем опустела, магик, наказав разбудить его через час, крепко заснул.

Очнувшись, он велел приготовить еще отвару и по испитии его снова погрузился в глубокий сон. Так продолжалось в течение суток, вплоть до следующего утра. В последний раз Скорпо, велев его более не беспокоить, спал до самого вечера и поднялся полный сил. Единственное, что беспокоило его, так это нудная боль в ушибленном предплечье и мысль о том, что это «воскрешение» даст о себе знать, лишив его пары драгоценных лет.

— И что мы имеем? — Даже не поздоровавшись с братом, Скорпо уселся за пустой стол.

— В смысле? — пожал плечами Локо.

— В том смысле, почему ты здесь, а не в своем дворце?! Я так полагаю, у тебя неприятности. И что у нас пошло не по плану? — криво усмехнулся чародей.

— Эти… Короче, меня обложили со всех сторон. Министры вкупе с вельможами при поддержке дворян пытаются не допустить меня к коронации из-за того, что завещание якобы поддельное.

— Так я и думал… — поскреб подбородок волшебник. — Слушай, а у нас пожрать нечего? Я голоден, как самая последняя собака!

— Эльнора! — нехотя позвал Локо служанку. — Накрой нам поесть… И побыстрее.

Не поднимая робких глаз, девушка вышла из комнаты и почти сразу же вернулась с подносом дымящихся тарелок — видно, все приготовила заранее.

Захрустев крылышком жареного цыпленка, маг кивнул Локо — продолжай!

Налив себе вина, старший брат начал излагать ситуацию:

— После того как Керит скончался, Файхан в присутствии Роуча огласил последнюю волю усопшего. Что здесь началось! Одни вопили, что я их подкупил. Другие, что Керит был не в своем уме, когда составлял документ. Третьи вообще несли такую чушь, что их самих можно было записывать в сумасшедшие. Накричавшись, все они сошлись в одном: к коронации меня не допускать, должности главного тайника лишить, из страны выслать, а лучше всего предать позорной смерти как заговорщика и убийцу.