Пятый удар часов.

Темная навская кровь не липнет к блестящему клинку. Должна, но не липнет. Ядовитыми каплями летит на землю острова, булькает в небольших лужицах, но не липнет. Навская кровь редко выходит из жил, но сегодня враги Темного Двора особенно сильны, и они щедро льют её на землю острова, расплачиваясь за свою смерть. Нарядиться в полный доспех Кузнец не успел, взял только меч и щит, но этого достаточно для достойной встречи. Взмах, несущий смерть, блок щитом, спасающий жизнь, и снова взмах… Меч не обсидиановый, но выкован специально для тёмных, зачарован для них же и потому страшен. Блестящий меч, к которому не прилипает кровь, играет свою роль – срубает шесть темноволосых голов. За самую длинную полночь Великий Дом Навь потерял больше бойцов, чем за семьсот предыдущих лет. Потерял, но не остановился. Шесть тёмных голов сносит Кузнец прежде, чем копье воеводы Дочерей Журавля пронзает его грудь, и алая человская смешивается с темной навской.

Седьмой удар часов.

Мельница фонтанирует клубами белой пыли. Или муки? Или малюсеньких снежинок, несущих смерть и мор? Что молол Мельник? Что бросает он во врага в безнадёжной попытке заставить нелюдей отступить? Энергию. Чистую, как белый снег, жгучую, как белая метель, острую, как белый лед, и не исковерканную боевыми арканами энергию. Мельник шлет во врага простой магический поток, но он настолько плотен и мощен, что распыляет первую линию зелёных колдуний. Превращает в белую пыль и смешивает с белой пылью. Чужая энергия – хуже лезвий. Ведьмы даже не вскрикнули – не успели, исчезли, обратившись в белое, став смертоносными пылинками, вьющимися вокруг союзников. На один миг Мельнику удается пошатнуть напор нелюдей, но соперничать с тремя прорвавшимися Источниками он не в силах. Тьма, прохлада и огонь сплетают беспощадный кулак и бьют одинокий домик наотмашь, опрокидывая на засевшего внутри хозяина каменную кладку стен.

Девятый удар часов.

На губах пузырится кровь, плечо разорвано, расколотый щит под ногами, меч описывает невнятные «восьмерки», но он все ещё страшен. Кузнец хрипит, пытается атаковать и не слышит визга воеводы, которой он отсек руку. Он ещё жив. Он в бою. Он знает, что нужно пережить эту страшную…

Мельник раздавлен, ему нечем дышать, но он ещё жив. Уже не в бою, но ещё не мертв. Он знает, что нужно пережить эту проклятую…

«Навский аркан» жадно высасывает энергию, превращая защиту в легкую дымку. Выпады нелюдей проходят, и белые одежды пропитались кровью. Рубаха липнет к телу, хлюпает в сапогах темно-красное, но Сказочник все ещё жив, все ещё отвечает нелюдям опасными ударами, заставляя их отступать и уклоняться. Он стоит посреди горящих Выселок и улыбается. Он знает, что нужно всего лишь пережить эту длинную…

…кровавую полночь.

Хотя бы на секунду пережить.

Всеми забытый Лодочник ползет к догорающему своему суденышку. Он пронзен, растерзан, обескровлен. Он должен был умереть первым, но цепляется за эту сторону железной своей волей. И ненавистью. Он чувствует, как холодная вода вливается в его раны и выходит из тела вместе с жалкими остатками жизни. Он – пробитый мешок, из которого вытекает будущее. Он кладет руки на горящее дерево лодки, но не кричит, а улыбается, потому что…

Двенадцатый удар.

Последний.

Они пережили.

А в следующий миг исчезающие Выселки оглашает яростный вопль неуспевших нелюдей.

* * *

Торговый центр «Европейский»

Москва, площадь Киевского вокзала,

15 июня, среда, 13:11

– Ты где? – поинтересовался Бодо.

– У нас нет артефактов портала, – не дожидаясь ответа, добавил Скар.

– Но мы можем взять такси.

– Берите, но держитесь от меня подальше, – хмуро велела Ива.

– Почему? – встревожился Скар, тон сестры ему категорически не понравился.

– Что происходит? – встрял Бодо.

Телефонный разговор шел в режиме конференции, так что молодые хваны прекрасно слышали друг друга.

– Папа велел срочно сыграть «большой концерт».

– Проклятье!

– Мля…

– И не выражайтесь.

– Почему ей досталось самое интересное?

– Сестренка, извини, что мы тебя бросили…

В нужное место Ива добралась порталом – переход был тщательно подготовлен и снабжен автоматически активизирующимся заклинанием морока, которое скрыло от посторонних неожиданное прибытие здоровенного «Шевроле». И совсем рядом с порталом девушку ожидало парковочное место – его «занимал» несуществующий микроавтобус «Фольксваген», – в противном случае припарковаться в неприметном, забитом автомобилями переулке не представлялось возможным. Покончив с маневрами и разговорами, Ива оставила двигатель работать и быстро перепрыгнула в кресло оператора.

– Всё, олухи, больше не беспокойте меня.

Загудел системный блок: компьютер в автобусе стоял мощный, так что ревущие вентиляторы без труда заглушали двигатель, дружно ожили мониторы: побежали строки отчетов, одна за другой появились картинки с видеокамер, стали наполняться зелёным иконки активизированных арканов, запорхали над клавиатурой пальцы…

– Удачи, – пожелал девочке Скар.

– Что будем делать? – осведомился Бодо, растерянно глядя на брата.

Ответить Скар не успел.

– Строго по инструкции, – пробормотала не успевшая отключиться Ива. – Смените телефоны и ждите звонка от папы.

– Наши сменные телефоны остались в автобусе.

– У тебя.

– Сгоняйте за резервными, придурки, – прошипела девочка. – У вас же есть грузовик. Кажется.

Близнецы переглянулись и тяжело вздохнули.

– Меня засекли, – хрипло произнес Ризнык. – Тыц! Нужна очень серьёзная поддержка.

– Будет, – твёрдо пообещал Тыц.

– Точно?

– Делай свое дело и ни о чем не думай.

– Понял.

Хван замолчал. Но не ушел с линии, а взялся за второй телефон, вызывая на связь дочь. Андрей же огляделся, пытаясь понять, куда он попал, и стараясь не прислушиваться к приглушенному голосу в трубке: Тыц инструктировал Иву.

Щербатые кирпичные стены, толстые кирпичные колонны – светлые, но через потертую побелку пробивается исконное красное. Потолки тяжёлые, сводчатые, нависли над головой и давят не хуже гидравлического пресса; пол грубый, неровный, где-то камень, где-то бетон; на стенах чугунные радиаторы безысходно коричневого цвета, коричневые трубы; в некоторых местах – старые потёки. И никаких окон.

Казематы? Подвал Цитадели? Подземелья Гейдельбергского замка? Парижские катакомбы? Нет, раз тут сидел шас, значит, скорее всего Москва.