—На три с половиной столетия, — уточнила Сибил.

—Забудешь на пять минут — потеряешь навсегда. — Поджав губы, Куин огляделась. — Они его модернизировали, если можно так выразиться, потом превратили в библиотеку, а когда построили новое здание, убрали кое-какие новомодные детали. Конечно, дом не вернулся к прежнему состоянию, но все-таки...

Внутри расставили столы и стулья, и кто-то попытался воссоздать атмосферу былых времен — старинные лампы, глиняная посуда и резные безделушки на полках. Куин знала, что здесь проводят собрания различные клубы, например любителей истории и садоводства. Во время выборов тут располагается зал для голосования.

—Каменный камин. Смотрите: прекрасное место для тайника. — Она подошла к камину и принялась выстукивать камни. — И чердак. Эсси сказала, что они использовали его как склад. И до сих пор используют. Там хранятся складные столы, стулья и все такое. Чердак — это настоящий клад.

—Почему в таких домах всегда холодно и мрачно, когда в них никого нет? — Лейла поежилась.

—В этом доме есть мы. Давайте начнем сверху, — предложила Куин, — и будем двигаться вниз.

—Чердак — это настоящий клад, — сказала Сибил двадцать минут спустя. — Из пыли и пауков.

—Могло быть и хуже. — Куин ползала на четвереньках, высматривая неплотно прилегающую половицу.

—А могло и лучше. — Лейла отважно забралась на складной стул, чтобы проверить стропила. — Не понимаю, почему люди считают, что кладовые не нужно регулярно убирать, как и все остальные помещения.

—Когда-то здесь было чисто. Она убирала.

—Кто... — начала Лейла, но Сибил жестом остановила ее и пристально посмотрела на Куин.

—Энн Хоукинс?

—Энн и ее мальчики. Она принесла их домой и поселилась на чердаке. Жила тут с тремя сыновьями. Пока они не выросли и им не выделили комнату внизу. Но она сама осталась здесь. Ей хотелось жить высоко, смотреть из своего окна. Прекрасно понимая, что он не придет, Энн все равно его ждала. Она была счастлива здесь, довольно-таки счастлива. А когда умерла — тоже здесь, — была готова идти дальше.

Куин внезапно села на корточки.

—Боже правый! Это была я?

Сибил присела рядом, пристально вглядываясь в ее лицо.

—Ты нам рассказывала.

—Наверное. — Куин сжала пальцами лоб. — Черт, голова раскалывается. Ломит в висках, как после выпитого залпом ледяного коктейля. Я их видела. Ясно и отчетливо. Что-то вроде ускоренного просмотра. Годы пролетали за секунды. Но я не только видела — чувствовала. У тебя бывает так же или по-другому?

—Довольно часто, — согласилась Сибил.

—Я видела, как она пишет в дневнике, умывает сыновей. Видела ее смеющейся и плачущей. Видела, как она стоит у окна и вглядывается в темноту. Я чувствовала... — Куин прижала руку к сердцу. — Я чувствовала, как она страдает. Это было... жестоко.

—Ты неважно выглядишь. — Лейла тронула ее за плечо. — Давай спустимся, выпьешь воды.

—Наверное. Хорошо. — Она ухватилась за протянутую Лейлой руку и встала. — Может, я попробую еще раз. Вызову это состояние и попробую узнать больше.

—Ты очень бледная, — сказала Лейла. — И рука у тебя холодная как лед.

—Хватит на сегодня, — согласилась Сибил. — Не торопи события.

—Я не видела, где ее дневники. Не знаю, где она их спрятала. Может, не здесь.

Слушая рассказ Куин о путешествии в прошлое с Энн Хоукинс, Кэл решил, что теперь не время говорить о расколотом камне и обследовании пустующих домов. В любом случае боулинг-клуб не самое подходящее место для обмена такой информацией.

Он собирался вернуться к этой теме после закрытия клуба, когда Куин затащила его к себе в кабинет, чтобы показать новую таблицу, которую составила Лейла и в которой были отражены все инциденты, случившиеся в городе после приезда Куин, — время, место, продолжительность и вовлеченные лица.

Но оказавшись с ней в постели, забыл обо всем — ведь в их отношениях снова все стало безоблачным.

А потом, когда она, свернувшись калачиком, лежала рядом, Кэл подумал, что уже поздно и нужно выбрать более подходящее время.

Возможно, это была реакция избегания, хотя он, скорее, приписывал свое поведение привычке к порядку — все должно происходить в свое время, а вещи должны лежать на своем месте.

Кэл взял выходной в воскресенье, чтобы вся компания могла пойти к Языческому камню. Самое подходящее время и место на его взгляд.

Но природа нарушила его планы.

Когда синоптики заговорили о приближающейся снежной буре, Кэл не обратил внимания на прогнозы. На его взгляд, они ошибались примерно в половине случаев — как и угадывали. Даже когда в воздухе закружились первые снежинки, он все еще сомневался. Снежную бурю в этом году предсказывали уже в третий раз, но самый сильный снегопад принес достаточно скромные восемь дюймов осадков.

Не стал он беспокоиться и когда отменили дневные соревнования. Так уж повелось, что как только выпадает первые полдюйма снега, люди бросают все дела и бегут в ближайший супермаркет за хлебом и туалетной бумагой. А поскольку городские власти отменили занятия в школе во второй половине дня, то игровой зал и гриль-бар были переполнены.

Но когда в два часа пополудни пришел отец, похожий на снеговика, Кэл впервые задумался.

—Кажется, нужно закрывать лавочку, — небрежно бросил Джим.

—Все не так плохо. Игры собрали обычную клиентуру, бар тоже заполнен. Забронировано несколько дорожек. Многие придут ближе к вечеру, в поисках развлечений.

—Плохо, и становится все хуже. — Джим сунул перчатки в карман парки. — Если так будет продолжаться, к заходу солнца наметет целый фут. Нужно отправить этих детей по домам или оставить здесь, если они живут далеко. Мы закрываемся, и ты отправляешься домой. Или берешь собаку, Гейджа и приезжаешь к нам. Мы с мамой будем очень волноваться, если ты сядешь за руль в такую ночь.

Кэл попытался напомнить отцу, что ему тридцать лет, что у него полноприводная машина и что он уже полжизни за рулем. Потом понял, что это бесполезно, и просто кивнул.

—С нами все будет в порядке. Запасов хватает. Я выпровожу посетителей и закрою клуб. А ты поедешь домой, папа. Мама и за тебя будет волноваться.

—У нас достаточно времени, чтобы закрыться и все запереть. — Джим бросил взгляд в сторону дорожек, где шестеро подростков избавлялись от энергии и гормонов. — Помню, в моем детстве тоже разразилась сильнейшая буря. Твой дед оставил клуб открытым. Мы сидели тут три дня. Лучшее время в моей жизни.

—Не сомневаюсь, — Кэл улыбнулся. — Хочешь, позвоню маме и скажу, что мы застряли? Пересидим здесь. Устроим боулинг-марафон.

—Нет уж, уволь. — Вокруг глаз Джима собрались морщинки. — Мама дух из меня вышибет и больше не подпустит к боулингу на пушечный выстрел.