Помолилась — и снова бежать. Человек, которому звонили часовые, наверняка отправит в лес солдат и устроит облаву; Лейси понимала это, но вместо страха захлебывалась от радости и пульсирующей энергии, которые наполняли ее как никогда в жизни. Энергия зарождалась в ней неделями, пока она шла… Куда? Куда она так спешила? Для Лейси это не вызывало сомнений: «Туда, где Эми».

Лейси ехала на автобусах, тряслась в кузове чьего-то грузовика с поросятами, запертыми в деревянном ящике, и двумя лабрадорами. Порой она просыпалась неизвестно где и чувствовала: сегодня нужно идти пешком. Когда была возможность, ела, и время от времени стучалась в двери и просилась переночевать. Открывали ей женщины — всегда непременно женщины, в какую бы дверь она ни стучалась, — говорили: «Конечно, заходите!» — и без лишних слов вели в комнату, где ждала разобранная постель. Однажды Лейси целый день брела по длинной горной дороге — милостивый Господь ниспослал чудесный солнечный день — и внезапно поняла: цель близка.

«Подожди! — велел голос. — Подожди заката, сестра Лейси. Путь укажет тебе путь».

Так и получилось: путь указал ей путь. За ней снова гнались: каждый шаг, каждый хруст сучка под сапогом, каждый судорожный вдох звучал громче выстрела, выдавая намерения преследователей. Шестеро солдат рассредоточились и брели по лесу, тыча автоматами во мрак, еще недавно скрывавший Лейси.

Между деревьями мелькнул просвет — дорога. Слева ярдах в двухстах ярко горели огни караулки, а справа дорога петляла среди деревьев и резко спускалась вниз. В той стороне, судя по звуку, текла река.

Зачем выбралась на эту поляну, Лейси не знала, но интуиция подсказывала: нужно подождать. Лейси упала ничком на мягкую лесную землю. Сперва солдаты отставали на пятьдесят ярдов, потом на сорок, потом на тридцать…

Послышался гул дизельного двигателя, а когда водитель переключил передачу, чтобы подняться на последний холм, гул превратился в урчание. Свет фар и урчание медленно приближались. Лейси присела на корточки в тот момент, когда фары скользнули по вершине холма. Армейский грузовик… Урчание снова переросло в гул: грузовик набирал скорость.

Сейчас?

«Сейчас», — ответил голос.

Лейси вскочила и понеслась во всю прыть, нацеливаясь на кузов. Вот задний бампер, а над ним широкий грузовой отсек, скрытый развевающимся брезентом. На миг показалось, что рывок запоздал и грузовик удаляется, но Лейси все же его настигла. Руки вцепились в бортик, босые ноги оторвались от дороги. Лейси Антуанетт Кудото сделала сальто в воздухе и с глухим стуком упала в кузов.

Ящики… Грузовик вез какие-то ящики.

Лейси пробралась к задней стенке кабины. Приближающийся к караулке грузовик в очередной раз сбавил скорость. Монахиня затаила дыхание: будь, что будет, она теперь бессильна. Зашипели пневмотормоза, и грузовик остановился.

— Покажи накладную!

Голос принадлежал первому часовому, тому, который сначала гнал Лейси от караулки, а потом требовал остановиться. Мальчишка с автоматом… Судя по тому, как звучал голос, охранник стоял на подножке. В воздухе едко запахло сигаретным дымом.

— Курить нельзя!

— Ты прям как моя мамаша!

— Прочти декларацию, дебил! Ты везешь столько оружия и боеприпасов, что от любой искры мы на Марс улетим.

Сидевший на пассажирском месте громко заржал.

— Ладно, это твои проблемы. На дороге никого не видел?

— В смысле из гражданских?

— Нет, из инопланетян, мать твою! Конечно, из гражданских! Ищем женщину в юбке и блузке, ростом пять футов шесть дюймов, чернокожую.

— Офигеть! — присвистнул водитель. — Нет, мы никого не видели, да и темнота вокруг…

Часовой спрыгнул с подножки.

— Подожди, я кузов проверю!

«Не шевелись, Лейси! — велел голос. — Не шевелись!»

Края брезентового кожуха распахнулись, сошлись, снова распахнулись. Мрак кузова прорезал яркий луч фонаря.

«Лейси, зажмурься!»

Монахиня зажмурилась. Луч фонаря скользнул по лицу раз, другой, третий. «Ты, Господи, щит предо мною…» Правый борт грузовика сотрясли два мощных удара.

— Порядок!

Грузовик отъехал от караулки.

Ричардс кипел от злости. Свихнувшаяся монахиня… Ей-то какого хрена здесь надо?! Сайкса он решил в известность не ставить, по крайней мере, пока сам во всем не разберется. Шестерых ведь на облаву отправил, шестерых! Пристрелите ее, дебилоиды беспомощные! Придурки вернулись ни с чем. Ричардс отослал их обратно, велев прочесать лес. Разыщите ее, пристрелите, как собаку! Неужели сложно?

Слезливая мелодрама с Уолгастом и девчонкой явно затянулась… А Дойл, этот-то почему еще жив? Ричардс взглянул на часы — за полночь перевалило, три минуты первого, — достал из нижнего ящика стола пистолет, проверил, заряжен ли, сунул за пояс и бросился вон из кабинета. На Уровень 1, скорее, потом на улицу со стороны дебаркадера…

Дойла держали в комнате умершего уборщика. У двери на стульчике дремал часовой.

— Подъем! — прорычал Ричардс.

Солдат тотчас разлепил веки, но, судя по мутным расфокусированным глазам, не понимал, где находится. Сообразив, что перед ним Ричардс, он вытянулся по стойке «смирно».

— Простите, сэр!

Часовой набрал комбинацию кода и отошел в сторону.

— Свободен! — бросил ему Ричардс.

— Сэр?

— Раз спишь на ходу, лучше ступай в казарму!

— Есть, сэр! Виноват, сэр! — Солдат вздохнул с облегчением и умчался прочь.

Ричардс распахнул дверь. Дойл сидел на краешке кровати, аккуратно сложив руки на коленях, и смотрел на пустую консоль, где когда-то стоял телевизор. На полу тосковал поднос с нетронутой едой, источающей слабую вонь тухлой рыбы. При виде Ричардса Дойл растянул губы в улыбке.

— Ричардс, ублюдок…

— Пошли!

Дойл вздохнул и ударил себя по коленям.

— Знаешь, он был прав насчет тебя, Уолгаст то бишь. А я как раз сижу и думаю: почему друган Ричардс не заглядывает?

— Будь моя воля, давно бы заглянул.

Казалось, Дойла душит смех. Никогда в жизни Ричардс не видел, чтобы перед лицом смерти человек пребывал в таком прекрасном настроении. Не переставая улыбаться, Дойл покачал головой.

— Эх, лучше б я сразу к дробовикам метнулся!

— Да уж, сейчас бы было одной проблемой меньше! — Ричардс достал «Спрингфилд», снял с предохранителя и повел Дойла через двор, навстречу ярким огням Шале. А если сбежит? В принципе, конечно, может, только куда здесь бежать? Интересно, почему он не спрашивает про Уолгаста и девчонку?

— Скажи, она уже здесь? — спросил Дойл, когда они приблизились к стоянке, на которой еще находилось несколько машин работавших в ночную смену лаборантов.