– Сюда! Я здесь!

– Никого? – Марат настроил внутренние радиоволны на пространство вокруг.

– Как будто нет.

– Ты не уверен?

– Я теперь ни в чем не уверен.

Марат все же приготовил пистолет, как и его мамочка. Молча двинули к машине. Прозвучал сигнал – дверцы открыты, но только взялись за ручки…

– Стоять! Не двигаться! Милиция!

Марат выстрелил на голос, кто-то охнул, раздались два ответных выстрела. Кира Львовна метнулась к автомобилю рядом, крикнув:

– Уезжайте!

– Мама! – взревел Марат. – Без тебя…

А мама отстреливалась с лихостью бойца спецназа, требуя, чтобы сын уехал, – настоящая самка всегда защищает своего детеныша. Марат сел за руль, Родион рядом, он тоже успел воспользоваться пистолетом. Джип рванул…

– За ними! – раздался крик.

Мама выстрелила туда, откуда он доносился, затем в другую сторону…

Стриж с Наговицыным бежали на стрельбу, первый командовал:

– Живьем, только живьем!..

– Да тут какая-то тварь отстреливается. Баба!

Захар подскочил, услышав выстрелы, бросился к двери.

– Ты куда? – вдогонку ему крикнул Феликс, он уселся на пол и все еще закрывал рану на шее Лисовского.

– Стреляют! Там моя Света… – уже из коридора объяснил Захар.

– Хм, стреляют, – заворчал Феликс. – Будто я не слышу, что стреляют. Долго мне еще сидеть? Вдруг он уже умер, а я тут торчу…

Захар наткнулся на Большого Гошу, которому вроде бы приказали, куда идти, а дороги он не знал.

– Там стреляют! – обогнув мощную фигуру, бросил Захар. – Я за Светой…

– Я с тобой.

Они выбежали на улочку отеля, на них неслась довольно крупная фигура.

– Кто это? – притормозил Захар.

– Раз бежит оттуда, где стреляют, значит, не наш, – рассуждал Большой Гоша. – Раз не наш, значит, убегает. Эй, мужик, ты куда бежишь?

Перед Жорой две фигуры выросли внезапно, он и остановился, но смекнув, что это могут быть и отдыхающие, пролепетал:

– Так стреляют… Я с банкета… В свой корпус бегу…

– Лжет, – сказал Захар. – Номера для гостей не заказывали.

– Мужик, нехорошо обманывать, – пристыдил беглеца Большой Гоша.

– Ну-ка, с дороги! А то пристрелю! – пригрозил Жора.

Захар что-то шепнул, после чего он и Большой Гоша подняли руки вверх и расступились. Жора, направляя по очереди на них пистолет, прошел в образовавшийся коридор, но у парней есть ноги, тренированные бить. Не опуская рук, оба и почти одновременно, с молниеносной скоростью взмахнули ногами – и Жора упал на спину, будто его подрубили. А падать на спину с высоты больно, беглец взвыл. Захар без труда забрал у него пистолет, тогда как Большой Гоша наступил поверженному на грудь и сказал:

– Беги к своей Светке. Я его покараулю.

Жора сделал дерзкую попытку высвободиться, да куда там.

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих – Гена в прямом смысле воспользовался данным советом от простого народа, который почему-то всегда оказывается прав. Понимая, что стрельбу ведут по их теплой компании, он ринулся не к автомобилям, а к протоке и прыгнул в воду. Но пуля его достала, правда, не убила. За ним прыгнули двое охранников и вытащили из воды, хотя Гена отчаянно сопротивлялся, несмотря на пулю в бедре. Его повалили, подоспел еще один охранник, втроем скрутили Гену – он же здоровый, как носорог, надели наручники.

Тарас до перестрелки находился в зале, выстрелы и его заставили запаниковать, но по натуре он слабый человек, сдался без боя и последствий.

Киру Львовну застрелили, другого выхода не было. Две машины помчались в погоню, но Марат и Родион ушли далеко. Отечественный автомобиль, принадлежавший работникам правоохранительных органов, безнадежно отставал, в нем находились Стриж с Наговицыным. А легковой известной зарубежной марки, ключи от которого передал Виталий по распоряжению босса, кое-как нагнал. Стреляли по колесам, но и вел Марат внедорожник зигзагами, понимая, что иначе они станут добычей ментов.

– Кончай водилу, я – по колесам, – скомандовал один из погони. – Не торопись, целься. Просчитай, когда начнут делать маневр и водила откроется.

Но и из внедорожника стреляли, пока не кончились патроны, из него тоже было неудобно попадать, так как его кидало из стороны в сторону. И вдруг Марат упал на руль, джип потерял управление, съехал с дороги и перевернулся. Родион пострадал прилично, его вытащили практически беспомощного, с разбитой головой, тем не менее он был жив. Сообщили по рации, что один убит, второй в наручниках, затолкали Роди в машину тестя и повезли назад.

Бедные гости натерпелись страху на приеме, а началось все так красиво, изысканно, благородно. Гостей погрузили в автобус и повезли в город, многим предстояло выпить валерьянки и снотворного, прежде чем уснуть.

Стриж докладывал по телефону о результатах операции, а она не совсем удалась, но теперь оставшиеся в живых получат по полной программе. Правда, были раненые и с другой стороны, но хотя бы без жертв. Он вынужден был извиниться перед Всеволодом Федоровичем, который грохнул уйму денег, чтобы узнать, где его дочь, но так и не узнал:

– Не наша вина, клянусь. Лисовский, дурак набитый, все испортил. Решил в возмездие поиграть и доигрался. Такой план испортил…

– Перестаньте оправдываться. – Конечно, Всеволод Федорович был неудовлетворен. – Случилось так, как должно было случиться, я фаталист. Да и придумали мы примитивно. Конечно, Роди мог попытаться меня убить, когда я открыл бы карты, но сказал бы или нет, что с Лизой… не знаю.

– А мне жаль, сегодня не наш день. Не волнуйтесь, будем применять исключительные меры к задержанным, они скажут, где ваша дочь.

Всеволод Федорович подошел к Светлане с Захаром:

– Спасибо, ребята. Светлана, я сделаю все возможное и невозможное, но голос постараюсь тебе вернуть. – Она сняла сережки, колечки, браслеты и протянула ему. – Нет-нет, оставь себе, это будет компенсацией…

Но девушка грозно свела брови и сделала знак рукой: не возьму. Потом юркнула под крылышко Захара и улыбнулась.

– Желаю вам счастья, – сказал Всеволод Федорович. – Как ты похожа…

А они и так были счастливы, шли к машине Михаила, целуясь.

– Русские очень экспрессивный народ, – второй раз сделал вывод Эндрю.

Прошло несколько дней. Всеволод Федорович в сопровождении Виталия вошел в кабинет Стрижа, там же находился и Наговицын, обоим предложили присесть.

– Я слушаю, – приготовился Всеволод Федорович, уложив руки на трость и приподняв подбородок.