заведения” заменилась, как опустела, кружкой “от вон того типа”. Кружка от типа, кстати, отстоя пены и долива дождалась.

Но я тут не пиво хлебать пришёл, так что ополовинив кружку (для достоверности — “пересохшее горло”, да и неплохое), запросил я информацию по городу.

Мол, я тут ненадолго, бродяга я был в душе, а теперь и по жизни. Ну и самому интересно, да и собеседникам будущим.

— Кхм, — прокашлялся гном-бармен. — Ну слушай…

И рассказал этот гном довольно интересную историю, поддержанный выкриками и дополнениями “с мест”.

23. Память о прошлом

Ответов я на свои вопросы прямо — не получил. Но косвенно информации для размышления было до чёрта.

Итак, в Дубках, которые от бомбардировки, кстати, пострадали неслабо (река принесла много радости от разбомбленного выше по течению). Вдобавок с пейзанством было совсем тухло — деревни героически повымирали до конца, а полтора стойких деда и две с половиной стойкие бабки обеспечить пожрать не могли даже теоретически.

Жратва доставлялась рекой, а городок был складом-перезагрузкой, обслуживающим дамбу и ГЭС. Ну и верфи какие, больше ремонтные, чем производственные.

В общем, местные дубы оказались в вилке, которую и врагу не пожелаешь: река убивает, но зима. И отходить от неё… куда? В развалины деревенских домов?

В общем — мдя. Выпотрошили все склады, ловили рыбу, плюя на излучение — несмертельное, хоть и неприятное. А иначе с голодухи помрёшь.

Появилась, как и везде, нечисть, но вот тут, первый раз с конца, дубовчанам охренительно повезло. Сами они так не считали, рассказывая про ужосы с волосьями дыбом и обильными мужскими и скупыми женскими слезами.

А повезло охрененно: основная нечисть была речной. И даже гремлины несли Идею Великой Энтропии до весны, и то не до всей техники донесли. А Водяной, при всех прочих равных, со всех сторон положительный нечистик. И на людишек ничего злостного не спускал, скорее оберегал.

Так что, на “кошмарные” истории о полутора десятках загубленных любвеобильными русалками и людоедскими речными конями, я с трудом удерживал ехидное “зелен винград”. И соответствующую ухмылку тоже удерживал.

Ну реально — нечисть выкашивала по две трети населения, пережившего конец. А тут у них “городская трагедь”, блин. Хотя жалко, конечно, людей.

А вот через месяц дубам повезло совсем неприлично. А именно, некий Егор Александрович, с егойной супружницей Еленой Константиновной (ныне Еланиэлью Противной, или Прекрасной — в сортах не разбираюсь, да), потеряв ребёнка (искренне сочувствую, в меру своей злодейской души и статистики), ударились в техноколдунство.

Причём чертовски удачный симбиоз вышел у сильного мага, бывшего инженера и металюди-ельфийки. Да, в общем-то, гениальный дуэт. Только Егор, походу, был мозгом. По результатам. Потому что когда маг-исследователь-изобретатель таки гробанулся во время какого-то эксперимента, Ленка его нихрена не наизобретала. Засела в возведённом ей вместе с супругом дереве, да и предаётся скорби. Почему-то в окружении преимущественно ушастых мужеского пола.

Нет, свечку я не держал, да и осуждать глупо. К “верности после смерти” я отношусь весьма скептически. Да и с верностью до смерти вопросы возникают, но не суть.

Эти милые детали выкрикивали как дополнения, и никто крикунов не бил ногами. И барными стульями тоже не били, так что было это “общественное мнение”, озвученное самыми общественными (или в дугу бухими) гражданами или гражданочками.

А натворил Егор, в честь которого благодарные сограждане переименовали Дубки и даже местную расчётную единицу его именем поименовали — до хрена. Я бы в половину не поверил, если бы часть сам не видел, часть собирался посмотреть.

Гидропонные сады, на ельфячьей магии и техномагии, кормящие местных. И судя по щачлам и сись… кхм.

Блин, да тут так шарашит жизнью, что меня проняло, дошло до меня. Смотрю на сисяндры в декольте — а в штанах шевеление. Притом, что с голой и готовой девкой в бане — мне СОЗНАТЕЛЬНО и обдуманно надо было дать отмашку. И поддерживать боеготовность, пусть не непомерным, но сознательным усилием!

Или “втянутые тросы”? А скорее сочетание и того, и того. И, в принципе, да ничего страшного. Голову не теряю, реакция “физиологичная”, просто не “отстранённая”. Приятная, но нахер — у меня дела, блин!

Так вот, СТАНКИ по зачарованию недоломанной гремлинами техники. То есть, выходило, что Егорьевск живёт на наследии Егора. Мужик, конечно, молодец. Но… Да нет, повезло — пусть живут как живут.

Смущает момент мёртвой воды. И очень скудной, несвойственной теперешним временам жизни вне “круга буйства витала”.

Так что стал я вопросы задавать, шутки шутить, да и сам ещё несколько баек затравил и даже пару анекдотов. Получив пусть косвенную, но информацию.

— Хорошо у вас, — озвучил я, выхлёбывая пиво. — Но я поездить хочу, на чудеса ваши полюбоваться.

Общественность на это восторга не проявила, несколько девиц аж губки начали облизывать и глазки строить. Но я был непокобелим, отставив кружку.

— Так никто тебя внутрь и не пустит, Странник, — сообщил гнум-бармен.

— Так мне посмотреть. А потом к вам вернусь, по возможности, — дополнил я почти шёпотом.

Неприятная побочка правдивости, мдя. Ну, всё равно лучше, чем постоянно врать и враньё слушать.

На моё “как бы обещание” народ покивал. А я оседлал байк и принялся нарезать неспешные круги по городу, вокруг дерева, и впрямь оказавшегося именно “техномагическим” — в него и из него выходили какие-то шланги, провода немалых размеров, подмигивающие огоньками.

Смотрел и вчувствовался. А через полтора часа выгнал байк на “пристанный” навес и стал узнанное подытоживать.

Итак, в Егорьевске творится хрень нездоровая. Жителям — сносно, но…

Первое — в округе нет нечистиков. Вообще. Изредка появляется нежить различной поганости, но ни Леших, ни Полевых, ничего подобного просто нет.

Далее, на сотню, на минуточку, километров вокруг нет ни одного нормального селения. Только стоянки добытчиков. Эти товарищи добывают… Дерево, траву и животных. И привозят в центральное дерево.

Нужно это “для поддержания гидропонных ферм”, но нихера я не верю. Очень нехорошая картина вырисовывается, если подумать об “энергетическом балансе”.

Потому что в округе нет не только поселений и нечистиков. А почти не осталось лесов. При этом, в реку сливается натуральный мёртвый и мертвящий звиздец. Из-под дерева, шибающего жизнью. И есть у меня даже не подозрения, а уверенность: это паразитные потери.

Не “подгон на бедность” егоровчанам, типа “йепитесь и размножайтесь, будьте здоровы!”

А паразитные потери от какой-то неведомой, творимой в “Егоровом древе” хрени.

И, по сути, получается, что мало того, что жизнь, пусть и косвенно, ВЫСАСЫВАЕТСЯ из округи. Так ещё